— Ваше Величество! — закричал Цадкиил, проталкиваясь через последние ряды рубрикантов и приближаясь к кругу рехати.

Капитаны оглянулись на него, смотря холодно и с нескрываемым презрением. Много лет прошло с тех пор, как демон был настолько близко к своему монарху: в вечно изменяемой пактами и сделками иерархии его теперь воспринимали как неудачника, пережиток не столь надежных времен, изгнанный прочь от лика светлейшего. В отличие от рехати, облаченных в доспехи и мантии почти такие же роскошные, как и у самого Алого Короля, Цадкиил носил обыкновенную рясу нищенствующего жреца. Никто не смог бы прочитать выражение его лица, ведь под капюшоном торчал лишь длинный выбеленный клюв хищной птицы, но в голосе ясно слышалось волнение.

— Это я! — воскликнул он. — Цадкиил!

Но Магнус лишь смотрел куда-то между сфер, словно и не слыша демона. Примарх поднял клинок, ловя молнию, что разлетелась электрическими ветвями, едва он повернул древко. Форма оружия была столь же непостоянной, как и сам Алый Король, но сейчас оно напоминало глефу с длинной рукоятью, позолоченной и покрытой филигранью в таких же невероятных узорах, какие украшали доспехи циклопа. Он двигал им, будто веслом, меняя течения и поднимая рябь.

Цадкиил мог бы привлечь внимание владыки колдовством, но это сочли бы гнуснейшим из оскорблений. Мог он и подождать, пока Магнус не соизволит заметить его приход, но не хотел, желая как можно скорее открыть то, что узнал.

Он постучал скрюченным посохом по спине ближайшего рехати, и чернокнижник вновь повернулся к Цадкиилу. Колдун был облачен в прекрасную мантию и опирался на змееглавый посох. Демон сделал вид, будто хочет протолкнуться мимо него.

— Ты не появлялся здесь слишком долго, — заговорил рехати, преградив ему путь. — Все изменилось. У Красного Монарха больше нет времени на твои сумасбродные бредни.

— О, магистр Сарос, — ответил Цадкиил, заглянув сквозь золоченую маску прямо в душу чародея. Каким бы опытным ни был Сарос, он еще не сбросил узы человечности. Пока не вознесся, как это сделал Цадкиил. А потому мысли его можно было прочесть столь же легко, как и клинопись на броне. Паранойя сочилась из него, будто гной из зараженной раны. — Уверен, мне хватит времени… А вот тебе, наверное, нет. Тебе стоило бы поспешить домой и поздравить своего ученика.

— О чем ты лепечешь? — Сарос пытался говорить пренебрежительно, но тревогу из голоса скрыть не получилось.

Прошли века с тех пор, как Цадкиил утратил расположение Магнуса и вследствие интриг был изгнан из рядов рехати, но все это время он наблюдал за ними издалека, отслеживая их победы и поражения, желая узнать все что можно об их слабостях и мечтах. Конечно, все они хотели одного — власти, чтобы править во имя Магнуса, и истинного могущества, вытягиваемого из течений Великого Океана, но вот слабости у каждого были, напротив, совершенно уникальными.

— Магистр Лирэ занят великим трудом в твое отсутствие, магистр Сарос. — Что-то зарябило под рясой Цадкиила, когда он пожал острыми, словно ножи, плечами. — Пока ты находился здесь, на Просперо, он неустанно трудился в Тизке. Твой ученик нашел библиотеку Азарии. И, не теряя времени, начал расшифровывать самый прославленный текст, Гимны Аримана. Насколько я слышал, он уже постиг двенадцатый гимн и приступил к работе над тринадцатым.

Он протянул руку и похлопал извивающимся клубком пальцев по плечу Сароса:

— Тебе следует им гордиться, действительно гордиться. Даже с теми крохами познаний, которые ты передал ему, магистр Лирэ смог всерьез приняться за более возвышенные дела. Уверен, он будет рад поделиться с тобой открытиями… — Цадкиил снова пожал плечами. — А может быть, если он зашел в те области, которые ты и осознать не в состоянии, ему придется обратиться напрямую к Красному Монарху.

Сарос покачал головой, а затем подался вперед и зашипел сквозь ротовую решетку шлема: