— Нет девушки, да? — подстёбываю его. — И Света — это не серьезно, да? Но ключи как-то у неё твои оказались! Я не припоминаю ни одного человека, кроме Арчи, у кого они есть. Не это ли признак того, что она тебе не безразлична? Ты, Арсанов, полный ублюдок!

6

Из меня льётся всё то, что сейчас есть в голове.

Как так можно заливать мне одно, а на деле всё на самом деле совершенно по-другому?

— Я ей ничего не давал, — он спокоен, как и всегда. Даже холоден. Резок. Но по глазам вижу — злится. — Она сама нашла ключи.

Я прикрываю веки.

— Понятно. Сама нашла. Логично.

Так и хочется показать ему табличку с надписью «сарказм».

Жаль, у меня её нет.

— Эмиль, отпусти, — пока прошу по-хорошему, хоть и опять начинаю злиться. Чувствовать обиду за его ложь.

Он играет со мной.

И от этого я его бью по плечу.

— Ты не уйдёшь, — он говорит серьёзно. Впивается своим взглядом в моё лицо. — Сегодняшний день — наш. Ясно тебе? Ты выйдешь из этого дома только тогда, когда я тебя отпущу.

Он не говорит. А рычит мне в лицо.

А меня передёргивает.

Я пугаюсь ещё сильнее.

Настолько, что просто киваю. Только бы он встал и перестал прижимать меня к полу своим телом.

И он это делает. Буквально подпрыгивает. Встаёт с места, хватается за подушку. Первое — что попадается ему под руку.

Сжимает её в руках, и пытается выплеснуть весь гнев на неё.

А я не могу встать. Смотрю на него снизу вверх и тяжело дышу.

Я боюсь Эмиля в гневе. Потому что это не первый раз, когда я вижу его таким…

Поэтому, с трудом, но встаю на ноги. Аккуратно, медленно. Как будто могу его спугнуть. Поправляю съехавшую одежду.

Сегодня тяжёлый для него день, ещё и я…

Вывожу на эмоции. Но… Мне тоже тяжело! Я ведь только что ему…

Чуть девственность свою не отдала! А он бы просто трахнул меня и забыл. Как очередную свою шлюху. И я бы была одной из них!

Я знаю, как ему трудно, но всё равно показываю характер. Мне, мать его, тяжело!

Но и ему сейчас не слаще.

Именно поэтому сейчас я и исправляюсь. Делаю шаг вперёд, когда он делает одно резкое движение рукой. Рвёт несчастную подушку так, что весь наполнитель падает у его ног.

А я просто подхожу к нему. С яростью выдираю подушку из рук. Встаю на носочки, касаюсь своими ладонями его лица и невесомо касаюсь своими губами его губ. На несколько секунд. Только чтобы привести Эмиля в чувства.

И выплеснуть всё то, что сейчас творится у меня на душе.

Обидно, сука!

И как только я заглядываю в его глаза и понимаю, что сделала то, что хотела — отстраняюсь. Он обескуражен. Успокаивается.

И мне этого хватает.

Делаю несколько шагов назад. Обозлённо разворачиваюсь и рывком иду в ванную. Смыть с себя его руки. Его прикосновения!

И пока Эмиль не видит, вытираю губы ладонью.

Только бы не чувствовать его вкус.

Умопомрачительный.

Сводящий с ума.

И… Убивающий. Медленно, как яд.

Нет, это не его поцелуи.

Это всё Эмиль. Который отравляет меня каждую секунду. Делает больнее. И медленно уносит меня на тот свет.

7

— Эй, Влада, очнись, наконец! — я вздрагиваю, поднимаю взгляд на Катю.

— Прости, что ты говорила? — переспрашиваю. Не могу оторваться от зелёного чая, который держу в руке.

Пытаюсь успокоиться хотя бы им. Ромашковый. С травами.

Какая это по счёту кружка? Десятая?

— Я говорю, что ты сегодня сама не своя. На лекциях где-то не с нами. А когда преподаватель спросил тебя по теме, которую, кстати, хорошо знаешь, ты ответила: «вообще без понятия». Что случилось? — она тянется ко мне своими пальчиками.

Обхватывает мою ладонь. Пытается успокоить, поддержать.

Редкость для неё. Я удивлена даже.

— Я же вижу, что что-то не так. Расскажи. Я помогу.