Нет, ее старое пристанище навсегда для нее потеряно – как утроба матери. Ее вырвали оттуда как младенца, и выбросили в этот холодный жестокий мир. В первую ночь Нового года, к рассвету, она поняла, что больше не может там оставаться. Она знала, что нужно делать.

С того утра прошел месяц. Столько крови… в ней были ее руки, одежда, ковер в гостиной ее матери… потом – гонка по заснеженным улицам на «Феррари», с владельцем машины, запертым в багажнике…

А потом исступленный прорыв через границу. Тесса заехала на парковку этого кемпинга поздним вечером второго января, и это путешествие потребовало всей ее душевной выносливости. Она упала в изнеможении, как только приехала, приняла двойную дозу антидепрессантов и проспала в фургоне целые сутки. Но у нее получилось. В такой критической ситуации оказалось, что Тесса сильнее, чем думала.

Тесса кивнула себе, повернулась к открытому окну и склонилась над телефоном. Реклама кончилась, и Тесса снова вставила наушники, чтобы послушать новости.

– Повторяем для тех, кто только что к нам присоединился. Представитель лейбла подтвердил, что Дориан Кромвель жив. Последние семь месяцев певец жил в труднодоступном малонаселенном районе Швейцарских Альп…

Тесса подавила желание встряхнуть телефон. Это бессмысленно! Смерть Дориана была инсценирована? Это просто невозможно! Его тело нашли в Темзе. Был суд, его убийцу заперли в психиатрической клинике. Как бы он все это подстроил?

– …все еще осталось много вопросов, на которые нет ответов, – ведущий прервался и прижал руку к наушнику, слушая, что ему говорят. Тесса наклонилась вперед в ожидании новой информации. – Так. Только что мне сообщили…

Но Тесса не смогла его дослушать.

Звук внезапно пропал. Тесса резко подняла голову и увидела, как через открытое окно к ней тянется тень руки. Она бросилась к занавеске, чтобы задернуть ее, но потом заметила, как из темноты на нее смотрит пара глаз.

– Боже мой, – прошептала она, прижав руку к сердцу. – Ты меня напугал!

Ее спутник ничего не ответил. Он открыл фургон, с заинтересованным выражением лица сжимая в руках ее наушники.

– Прости, Горошинка, – сказал Эрик, устроившись на своей половине двуспального матраса. – Какая-то ты напряженная. Что смотришь?

2

Живет и здравствует

Эрик вернул Тессе наушники. Он вытянулся на своей стороне матраса, положив руку под голову и согнув колено. Он понял, что лег в одной из тех классических поз, в которых фотографируются модели нижнего белья. Он принимал ее так много раз, что она, должно быть, навечно впечаталась в его мышечную память

Наморщив нос, Эрик сел.

Тесса наблюдала за ним, но взгляд ее был пустым и отрешенным. Правильно ли он поступил, вытащив наушники? По ее застывшему выражению лица он понял, что вывел ее из себя. С момента их совместного побега прошел уже месяц; и за это время Эрик научился распознавать это напряжение в уголках ее рта. Оно появлялось, когда у нее повышался уровень тревоги.

– Ты в порядке? – спросил он, взяв ее за руку. – Я не специально подкрался.

Он вышел размять ноги под покровом темноты. Вряд ли с его ухода прошло больше десяти минут. Он хотел, чтобы эта фраза звучала игриво – один из тех интимных жестов, которые люди и сами не замечают, когда они в отношениях, но которые делают все время. Наверное, она не услышала, как он возвращается, потому что была слишком сосредоточена на своем телефоне.

Тесса убрала руку, но лицо ее смягчилось. Она скривила рот, стараясь смерить его строгим взглядом.

– Горошинка, Эрик? Вот как ты теперь меня называешь?

Эрик ухмыльнулся.

– Я всегда тебя так называл! Я же не виноват, что ты оказалась не круглой, – он в насмешливом раздражении махнул рукой в сторону скрещенных в лодыжках длинных стройных ног. На ней были обтягивающие лосины для йоги и розовые пушистые тапочки с кроликами.

Ее губы нехотя скривились в улыбке.