Все любопытствующие, сочувствующие и даже желающие разобраться в произошедшем остались за дверью. Узнав, что единственное лекарство светлого — это покой, я решила, что обеспечу для мужа оный во что бы то ни стало. И обеспечила: вышла в коридор и проникновенно сообщила, что выпью душу любого, кто посмеет зайти в комнату. И не важно, что резерв сейчас был на нуле, окружающие-то этого не знали… Исключение на посещения было сделано лишь для целительницы.

Все дружно решили, что их жизни дороже эфемерных знаний. Поэтому психовала я в гордом одиночестве.

Тихий стон заставил меня стрелой подлететь к кровати.

— Риг. Риг, ты слышишь меня?

— Крис… — простонал светлый голосом умирающего лебедя. — Я хочу… — Он красноречиво сглотнул, и я тут же поднесла к его губам стакан с водой. Риг осушил его в считаные мгновения и поморщился, словно я дала ему совершенно не то. — Еды…

— Ты хочешь покушать? — уточнила я, пытаясь сообразить, не бред ли это умирающего.

— Нет, Крис. Не покушать. Я зверски хочу жрать!

Спустя удар колокола выяснилось, что Риг, перед тем как потерять сознание, успел-таки запустить заклинание восстановления. И сейчас у меня в супругах оказалось дико голодное существо, перед аппетитом которого меркли даже гастрономические подвиги Кары.

Я задумчиво смотрела, как светлый педантично расправляется со вторым чаном супа и облизывается на восемь порций гуляша, и думала, что это еще большой вопрос, кто в нашей семье сейчас пожиратель.

Утолив голод, Риг уснул. Просто уснул. И я тоже, бесцеремонно потеснив его на постели. Думаю, что восстановлению ауры светлого не сильно помешало то, что я чуточку стянула с него одеяло и отобрала подушку.

Утро началось с робкого стука в дверь.

Оказалось, в академию прибыл глава отдела порубежников, чтобы лично разобраться, что же произошло и куда делся ректор. И меня вызывали в кабинет Анара для беседы. Именно так тактично выразился посыльный, которому начальство повелело приволочь меня во что бы то ни стало.

Соблазн послать гонца куда подальше был велик, но тогда, полагаю, глава отдела явился бы сюда собственной персоной. Хотя бы для того, чтобы лично придушить наглую кадетку.

Разговор с мессиром Хеймом Икстли, а именно так звали главного порубежника двух империй, вышел долгим. Меня изучили с ног до головы хмурым проницательным взглядом, задали тысячу и один уточняющий вопрос и… вернули мне клятву, которую я давала на артефакте Мрака.

— С этого момента, Крисро, вы больше не кадет военной академии. Я освобождаю вас от долга служения, — официально произнес Икстли и совершенно не вяжущимся с образом холодного и расчетливого вершителя судеб тоном добавил: — Пусть ваш ребенок вырастет сильным магом.

Но я не двинулась с места. Даже несмотря на то что мне явно дали понять: уходи.

Мессир изогнул бровь, явно намекая, что его терпение и благодушие столь же редкое явление, как снега в жаркой Эйгушской пустыне.

— Что будет с Ригнаром Аро? — спросила, как выстрелила в упор.

— Вы про то, что он нарушил запрет на брак? Или про то, что разнес пол-академии? До этого совершив побег из карцера? — Икстли говорил, словно гвозди в крышку гроба забивал.

— Он всех спас, — отчеканила я. — Защищая меня, победил демона. Высшего демона.

— Знаю. — Икстли устало опустился в кресло, потер переносицу, где между светлых бровей залегла вертикальная морщина. — А еще могу предположить, что если Ригнар сможет сохранить свой дар, не выгорит, то станет одним из сильнейших магов за всю историю…

Он замолчал. Тишина, воцарившаяся в кабинете, буквально стиснула мою голову. Оттого вопрос, разорвавший безмолвие, оказался вдвойне неожиданным:

— Крисро, как сильно вы любите Ригнара?