Они с Татьяной дружили столько лет, что порой забывали, когда и как эта дружба началась. Им казалось, что они познакомились не то в роддоме, не то еще в те времена, когда их мамы ходили в женскую консультацию с внушительными животиками. Им случалось надолго разлучаться, часто не видеться и даже пришлось как-то пожить в разных странах. Но близости это не нарушало, и с годами они не переменились друг к другу, что случается не так уж и часто. По-прежнему были предельно откровенны, делились не только бедами и горестями, но и счастьем — испытание, которое выдерживают редкие отношения.

И хотя Машка знала или думала, что знает о Татьяне почти все, даже ее потрясло нелепое это гадание. Она секунды две ошарашенно рассматривала странную композицию за столиком и со всех ног кинулась к подруге.

А цыганка взметнула юбки, как старой знакомой улыбнулась Машке, еще раз обернулась напоследок в дверях и исчезла как сон.

За стойкой бара наблюдалась классическая немая сцена.

* * *

Шикарная спортивная машина ярко-бешеного желтого цвета шелестела по центральной улице. Сидели в ней трое — двое молодых людей и девица, столь интересная, длинноногая и стильная, что Кензо, Мюглеры и Бейрендонки должны были бы выстраиваться в шеренгу под ее балконом и петь серенады, чтобы эта райская птица согласилась заключить с ними контракт.

Райскую птицу звали Мариной, и сейчас она находилась в настолько расстроенных чувствах, что окрысилась бы даже на Мюглера с его весенне-летней коллекцией. До этого плачевного состояния ее довел, конечно же, бойфренд — кто еще может так допечь приличную девушку? Бойфренд по имени Андрей был как никто безупречен, корректен и вежлив, но этим и раздражал невыносимо: говорить с ним было невозможно — он постоянно употреблял непонятные словечки, ссылался на давно умерших зануд-философов, цитировал дурацкое кино, которое могли выдержать только высоколобые чудаки, и, что хуже всего, замуж не звал.

Матримониальные проблемы и стали основной темой сегодняшнего скандала. Впрочем, скандалом сие представление можно было назвать с большой натяжкой: по обыкновению, пока Марина плакала и кричала, Андрей молчал и только изредка улыбался, что любого доведет до умоисступления.

Марина с ненавистью уставилась в затылок возлюбленного.

Затылок был идеально подстрижен, идеально вымыт шампунем и тонко пах одеколоном, которого не найти в рекламных каталогах.

Откровенно говоря, ей было гораздо проще в компании Михаила — друга Андрея, товарища детских игр и, по совместительству, его младшего компаньона. Он был далеко не дурак, но тщательно это скрывал, особенно от чужих; не дурак был и подраться, и закрутить роман. Но Марина четко понимала разницу между двумя этими мужчинами: один был элегантен и обладал манерами принца Уэльского, с ним и престижно, как с наследником английского престола. А второй — свой парень, звезд с неба не достанет, хоть деньги зашибать будет всегда. Но им не похвастаешься перед подругами, с ним не выйдешь в свет и никогда не почувствуешь себя королевой. К тому же, как могла и умела, она все-таки любила своего Андрюшу, и сейчас ей казалось, что это навсегда.

Сделав сей неутешительный вывод, Марина поняла, что пора мириться. Каждая затянувшаяся ссора наносила непоправимый ущерб ее далеко идущим планам.

— Мальчики, — протянула она капризно и кокетливо, — нужно где-нибудь тормознуть: у дамы кончились сигареты.

— Вообще не понимаю, — бубнил Миха, не обращая на нее внимания, — как эту квартиру до сих пор не купили: район первоклассный. Потолки высоченные, лепные. Лестницы и подоконники мраморные. Во всех комнатах сохранились изразцовые печи: так хозяева говорят, я не знаю, что это за зверь. Прямо напротив Музей искусств… этих, изобразительных…

— С каких пор тебя стало волновать искусство? — уточнил Андрей.