— Майя, — она закрывает глаза, корчась от боли, пытается присесть, — у меня так сильно болит живот…

— Ложись, — я помогаю, когда замечаю следы крови на пледе, под ней, — ты сделала это..? — я дрожу, когда понимаю, что она сделала.

— Да, а как мне быть по-другому, скажи? — она плачет навзрыд.

— Господи помоги! — я закрываю рот рукой и захожусь в тихом плаче, когда понимаю, что она сделала аборт.

— Не осуждай меня, прошу тебя… — ее черные длинные волосы раскинулись по подушке, от боли Злата покрылась потом..

— Я не осуждаю, нет…

— Я знала, что ты будешь против, мы много раз обсуждали с тобой это… но у меня не было другого выхода…пойми… — взгляд полон боли и сожаления о содеянном, но уже ничего не изменить… Боже, там же маленький человечек…как так? Господи, за что все это? Я смотрю на корчащуюся от боли Злату, внутри все сжимается, я невольно падаю на колени, сжимаю вместе ноги, и чувству всю ее боль…низ живота тянет и болит, как во время месячных, на меня захлестывает воспоминания, из моей никчемной жизни.

— Злата… тебе нужен врач, в больницу тебе надо, они сделали что-то не так, раз у тебя болит живот и ты истекаешь кровью, — я кладу ладонь на лоб Златы, и ужасаюсь от того, насколько он горячий.

— Не смей, — тихо шепчет она, захлебываясь в слезах, — слышишь…не смей вспоминать… пожалуйста. Майя…

— Я вызову скорую, — тянусь к ее телефону, так как свой я оставила в своем кабинете, набираю номер скорой.

— Станцуй вместо меня сегодня… — просит Злата, я удивленно смотрю в ее глаза, и не могу ничего ответить, так как мне уже отвечают на другом конце телефона.

На скорой девушка обещает в кратчайшие сроки отправить к нам машину скорой помощи. Я отключаюсь, сжимаю руку Златы.

— Станцуешь?

— Ты это серьезно? Или от боли перестала соображать?

— Лиля Сергеевна меня уволит, когда я отпрашивалась в последний раз…, - стонет от боли, — чтобы ухаживать за Женечкой, она сказала, что еще один раз и я буду уволена. Что не нужны такие работники, которым вечно куда-то надо.

— Тшш, тихо. Не говори ничего, — я вижу, что ей с трудом дается говорить, она тяжело и часто дышит.

— Станцуешь? Пожалуйста, чтобы никто ничего не заподозрил?

— Я же не умею! Ты прекрасно знаешь где я, а где стрип танцы?!

— Майя, ты же ходила в детстве на танцы?

— На народные танцы, — уточняю на всякий случай, вдруг она забыла, — я ходила на народные танцы.

— Разницы нет! Ты прекрасно двигаешься! — она вздыхает, и загибается всем телом от боли, — ты же двигаешься со мной, повторяешь со мной все мои движения, которые я учу дома.

— Повторять и смотреть на тебя, когда ты танцуешь, это одно, а танцевать самой — это совсем другое! — мое сердце от чего-то начинает колотится быстрей, мелкая дрожь покрывает тело, от осознания того, что я могу быть на месте любой танцующей тут девушки. Мне выпадает шанс станцевать, а не подглядывать, как дурочка, из окна своего кабинета за девочками.

Танцы — это моя мечта, которая так и останется мечтой. Каждый раз, когда Злата включает дома музыку, и танцует, учится каким-то новым движениям, я танцую, повторяю за ней. И у меня неплохо получается!

Помню, когда папа запретил мне танцевать, я горько плакала, жаловалась маме, просила, чтобы она поговорила с отцом и меня восстановили. Но мама даже слушать не стала. Тогда мне казалась, что моя мечта не сбудется, я никогда не буду танцевать. А тут выпадает такой шанс, грех не воспользоваться?! Но…Это приватный танец и я знаю, в чем заключается его смысл.

Я резко одергиваю себя, прогоняю прочь пошлые мысли! Все таки в памяти остались все те запреты, которые нам с детства впаривали родители.

— Наше тело никто не должен видеть, кроме мужа! — говорила мама, воспитывая меня по каким-то старым устоям.

А тут я должна танцевать для чужого, абсолютно мне незнакомого человека, нет! Ни за что!