Он схватил Алексу, привлек к себе и, наклонив голову, впился в ее рот. Ник крепко держал ее за талию, прижимаясь к ней всем телом. Алексе не хватало воздуха, ее ноги подкосились, и она покачнулась. Она ожидала от Ника бесстрастного сдержанного поцелуя, чтобы исподволь показать маме, что они влюблены друг в друга, а вместо него получила вспышку тестостерона и необузданной сексуальной энергии. Его теплые губы обволакивали ее, зубы покусывали, язык буравил себе ходы и своевольно сновал туда-обратно, выпивая по каплям остатки ее упорства, тогда как она все сильнее провисала на его руке.

Но Алекса не сдалась. Она отплатила Нику тем же. Ошалев от его напора, упиваясь его мускусным запахом и вкусом, она наслаждалась всем его крепким телом, и в них обоих постепенно разгорался чувственный жар, толкая их на самый край.

Алекса глухо застонала. Ник запустил руку в тяжелую массу ее волос, не давая ей запрокинуть голову, и продолжил сексуальное вторжение. Ее груди налились и отяжелели, а внизу живота пульсировал расплавленный огонь.

– Алекса, я… Ой!

Ник прервал поцелуй, и Алекса оторопело вгляделась в его лицо, ища в нем признаков увлеченности, но Ник в этот момент смотрел на ее мать.

– Извините, Мария… – улыбнулся он ей.

Ни дать ни взять самец, отвлеченный от самки.

Мария неловко засмеялась и перевела взгляд на дочь, притихшую в объятиях жениха.

– Простите, что помешала… Когда закончите, приходите к нам.

Ее шаги затихли в коридоре, и Ник наконец-то удостоил Алексу взглядом, от которого она содрогнулась. Она ожидала увидеть, как его светло-карие глаза туманятся страстью, но они были, как всегда, прозрачны. Если бы она не ощущала бедром его эрекцию, то решила бы, что поцелуй нисколько его не взбудоражил. Она вдруг перенеслась в иное время и в иное место – в лесную чащу, где она так опрометчиво призналась в своих чувствах и все ее надежды тогда потерпели крах. Она словно наяву почувствовала то первое прикосновение его мальчишеских губ, аромат одеколона, щекочущий ей ноздри, ощутила, как его пальцы легонько сдавливают ей талию…

По ее спине ледяной струйкой пробежал холодок: если он снова посмеется над ней, она все тотчас же отменит. Пусть только попробует!

Ник разомкнул объятия и отстранился. Между ними, подобно сокрушительной волне, набирающей скорость и грозящей смести все на своем пути, повисло молчание.

– Кажется, наша проблема решена, – произнес Ник. Алекса не ответила. – Ты этого хотела?

Она высоко вскинула подбородок, стараясь не выдать хаоса эмоций, извивавшихся внутри нее подобно змеям:

– Наверное.

Он выждал немного, затем подал ей руку:

– Нам надо выступить единым фронтом.

Он учтиво и вместе с тем твердо стиснул ее ладонь, и у Алексы на глаза навернулись слезы. Она поспешно прогнала их прочь, решив, что находится сейчас, вероятно, на самом пике ПМС. Другого объяснения, почему поцелуй Ника Райана доставил ей неописуемое наслаждение и при этом так глубоко ранил ее, Алекса придумать не могла.

– Ты как, нормально?

Алекса едва не поморщилась, но тут же улыбнулась ему такой лучезарной улыбкой, какая вполне могла украсить рекламу зубной пасты.

– Разумеется! Замечательная, кстати, идея!

– Спасибо.

– Только не застывай там снова, будто ты труп. Представь, что я Габриэлла.

– Тебя с Габриэллой я ни за что не спутаю.

Его язвительное замечание больно укололо ее, но Алекса не выказала слабости:

– Не сомневаюсь. Но ведь и ты для меня, Красавчик, вовсе не предмет воздыханий.

– Я не то имел в виду…

– Брось… – Она привела его обратно в гостиную. – Извините, мы тут задержались. И нам все-таки пора. Уже поздно.

Все повскакали и начали прощаться. Мария поцеловала дочь в щеку и одобрительно подмигнула.

– По мне, может, спешить и не стоит, – шепнула она, – но ты теперь уже взрослая. Так что слушай не отца, а свое сердце.

У Алексы перехватило в горле.