Одесские зарисовки - Андрей Вячеславович Талиевич (2018)

Мы перестали писать письма. Не стучать подушечками пальцев по клавиатуре, не жать пальчиком экран телефона, а именно писать. Хотя бы шариковой ручкой. На тетрадном листе. И только это вождение пером или ручкой по шершавой бумаге и можно назвать письмом. А всё остальное всего лишь сообщением.

– Андрюша, помоги мне с верхних полок всё достать. Тут так всё запылилось! Хочу прибрать, – поднимает меня с дивана супруга.

Достаю лестницу, дотягиваюсь до самых верхних полок шкафа, здесь фамильные альбомы, аккуратно сложенные в коробки и стянутые верёвками старые, ещё дедов-прадедов документы. Беру, стараясь объять как можно больше этой старины, чтобы спустить вниз, теряю равновесие и хватаюсь за шкаф, а всё фамильное ретро с грохотом падает на пол.

– Вот ничего нормально сделать не можешь! Смотри не убейся! – прибежала на грохот жена.

– Не ворчи. Сейчас всё сложу, – сажусь я на корточки и начинаю разгребать на полу завалы.

– Я не ворчу, а переживаю. Снимешь всё – позовешь, – и супруга ушла на кухню.

Собираю и аккуратно складываю в коробки старые дореволюционные и советских времён желтые черно-белые фотографии, документы, дипломы родителей, дедов и бабушек, почётные грамоты, деда и бабушки боевые ордена и медали…

…А это что?

Меня привлек запечатанный конверт. Знакомый почерк. Да это же я писал! Кому? Родительский адрес. Из города Бендер, Молдавской ССР. Я там был на практике в 1989 году. Интересно, что я там писал из Молдавии родителям? Вскрываю письмо. Ага, пишу, что всё хорошо, привык к жизни в общежитии, много работаю, прихожу с работы и сразу ложусь спать. Да, и еще прошу выслать мне рублей 50. Вру, конечно. Нет, я работал, но не приходил сразу спать. Нас тогда из Одессы человек 12 на практику приехало. Какое там спать, когда ранняя осень 1989-го антиалкогольного года, в магазинах «Букет Молдавии», в парке Горького дискотека с бутусовским «Я хочу быть с тобой», рядом местная девушка Алена с огромными синими глазами и поцелуем, пахнущим утренней свежестью, и тебе 19 свободных студенческих лет. Так что если я и спал, то на работе в обеденный перерыв. Или не спал в общежитии с Аленой.

Ну а потом, когда вернулся в Одессу, затерявшееся в чреве Почты СССР письмо пришло. Я достал его из ящика и кинул в письменный стол, откуда со временем с кучей фотографий оно и перекочевало в фамильный архив…

…Уже давно нет родителей, Молдавской ССР, антиалкогольной компании, той страны, и никто никому не пишет письма. Да и девушек интересуют уже не так я, как мои финансовые возможности, которые трудно назвать большими, но поцелуй юной свежести и огромные голубые глаза, разбуженные письмом из прошлого, снова возродились в моей памяти…

Код доступа

Я бегу по пустынному берегу, чайки с криком кружат над невидимым косяком рыбы, выдергивая клювом из пучины блестящие рыбешки, море по-осеннему темное, ревущее, волны накатывают со стоном на песчаный берег и омывают мокрым холодом мне ноги.

– А вот и не догонишь, а вот и не догонишь, – кричу я старшей сестре Зине.

– Андрюша, немедленно отойди от воды! Море уже холодное! – кричит Зина.

– А ты догони, тогда отойду! – дразню я сестру.

– Не буду догонять, а если не отойдешь от воды, тогда вообще уйду и играть с тобой не буду!

– Зина, ты куда?! Зин… Дзин… Дзин-дзин…

Звонок в дверь вырывает меня из морского побережья на Каролино-Бугазе, из моего детства и бросает на кровать моей квартиры на Молдаванке. Дзи-и-ин, дзин – истерит звонок, потом стук.

– Кто? Зина, ты? – подошёл я к двери, ещё не отделяя сон от реальности.

– Андрей, это я, – слышу через дверь голос соседки Муси. – Открой! Толик развязал, кодировка закончилась, нажрался как свинья и грозит меня застрелить!

– У него есть оружие? – спросил я, открывая дверь.

– Нет. Но сам факт! Какая чёрная неблагодарность!