Эйфория моментально рассеялась, едва танец был более или менее поставлен, и Грациелла предложила вводить диалог между персонажами Стеллы и Венто. Вот тут-то и начался кошмар. В глазах всех без исключения – Венто, балетмейстера, Грациеллы – зажглось разочарование, брови задумчиво сдвинулись, а на лице появилось выражение обескураженности.

– Над этим надо работать! – порывисто поднялась со стула Грациелла. – Такая игра… – она вовремя замолчала, обрывая резкое замечание, готовое сорваться с губ, – … не пойдет. Репетировать сейчас эту сцену – бессмысленная трата времени. Венто, поработай со Стеллой. Ты лучше вошел в образ, помоги ей понять персонаж.

Главный режиссер широким шагом прошествовала к выходу и, хлопнув дверью, скрылась в коридоре.

Джорджо озадаченно посмотрел на Венто, а тот ответил ему красноречивым взором, будто хотел подчеркнуть, что несколько дней назад он как раз об этом и говорил: что Стелла – совсем не та актриса, с которой можно выиграть конкурс.

Внезапно их молчаливый визуальный диалог нарушил странный звук, похожий на сдерживаемое всхлипывание. Оба устремили взгляды на девушку. Она стояла посреди репетиционного зала, опустив голову. Плечи печально поникли, а длинные волосы закрыли лицо Сетллы, но Венто все равно увидел, как дрожит ее подбородок, а на щеках блестят слезы. Сердце его мучительно сжалось. Он с трудом подавил в себе порыв подскочить к ней, обнять и утешить.

В общем-то, ничего зазорного он в этом не видел: ему не раз приходилось утешать коллег по спектаклям, когда у них не получалось войти в роль. Слишком чувствительные творческие натуры женского пола нередко давали волю слезам, а мужская часть команды принималась эти слезы вытирать. В особо сложных случаях Венто даже проводил психологические беседы по восстановлению утраченной веры в себя.

Но в этот раз он не сдвинулся с места. И вовсе не потому, что ему было глубоко наплевать на состояние Стеллы, и он только и жаждал, чтобы она, наконец, поняла, что пора ей покинуть этот театр. Все было с точностью наоборот: ее расстроенный печальный вид заставил его сердце настолько сжаться, что он испугался выдать эти неподобающие чувства, о существовании которых он даже не догадывался. Джорджо же, напротив, бросился утешать не на шутку огорченную девушку. Он ласково обнял ее за плечи и даже по-отечески провел рукой по шелковистым волосам.

– Ну-ну, cara, не стоит принимать так близко к сердцу. Поверь мне, что далеко не все могут сразу войти в роль. Нужно только немного поработать над персонажем – и все получится. Верь мне. А Венто тебе поможет, правда, Венто? – выразительно посмотрел он на коллегу, взглядом призывая его не быть бревном, а поддержать молодую девчонку.

Слезы еще сильнее брызнули из глаз Стеллы. Как ей хотелось признаться этому чудесному человеку по имени Джорджо, что недостаточно просто «немного поработать над персонажем»! Ей нужно полностью учиться актерскому мастерству! Но душившие слезы и наказ Грациеллы помалкивать о том, что она не классическая актриса, не позволяли ей и рта раскрыть. Она лишь доверчиво прижалась к балетмейстеру, усиленно подавляя в себе рыдания.

– Брось, Стелла, – вдруг раздался за спиной бархатистый голос. В нем звучало явное сопереживание и едва уловимое волнение.

Стелла замерла в объятиях балетмейстера, прислушиваясь к этому голосу, и Джорджо понял, что не ошибся: она нуждается именно в поддержке Венто. Если Стелла будет чувствовать неприятие от своего непосредственно партнера, то любые даже самые проникновенные слова его, Джорджо, будут бессильны помочь ей.

– Далеко не всегда профессиональным актерам удается с первого раза войти в роль, – продолжил Венто. – Именно для этого и существуют репетиции, иначе ведь можно было бы устраивать премьеры хоть ежедневно без какой-либо подготовки.

Стелла вся напряглась, каждой клеточкой впитывая его слова, чутко стараясь понять, искренен он или нет.