Внезапно, одним движением, отец вытаскивает Салина Айрела из кресла за пряжку ремня, проволакивает через стол и швыряет на пол. Никто не возражает, вообще не издает ни звука.

– Вы должны были идти по следу, – низко рокочет он.

Айрел даже не удосужился привести себя в порядок после битвы, судя по слипшимся от пота черным волосам. Или он взмок от ужаса. Я его не виню.

– Ваше величество…

– Вы заверили меня, что Мэйвен не сбежит. Если не ошибаюсь, вы сказали, милорд, что «никакая змея не ускользнет из шелковой удавки».

Отец не снисходит до того, чтобы взглянуть на злополучного лорда, опозорившего свой Дом и свое имя. За двоих смотрит мама – не только собственными глазами, но и глазами зеленой змеи. Та замечает мой взгляд и высовывает раздвоенный розовый язык.

Остальные наблюдают за унижением Салина. Красные выглядят еще неопрятней, чем он – многие по-прежнему покрыты засохшей грязью и посинели от холода. По крайней мере, они трезвы. Лорд-генерал Ларис покачивается в кресле и у всех на виду прихлебывает из фляжки, которая заметно больше того, что допускают правила приличия. Впрочем, никто не станет возражать. Ларис и его клан прекрасно справились со своей задачей, принеся в Корвиум самолеты и разогнав адскую бурю, которая грозила похоронить крепость под снегом. Они доказали свою ценность.

Как и новокровки. Название у них, конечно, глупое, но они несколько часов выдерживали атаки. Без их крови и самоотверженности Корвиум вернулся бы в руки Мэйвена. А вместо этого он во второй раз проиграл. Дважды потерпел поражение. Один раз от черни, а теперь – от рук настоящей армии и настоящего короля. У меня всё скручивается в животе. Пусть даже мы победили, ощущения триумфа нет.

Мэра хмурится при этом обмене репликами, и всё ее тело напрягается, как скрученная проволока. Взгляд перебегает с Салина на моего отца, потом падает на Толли. Мне становится страшно, пусть даже Мэра обещала не убивать моего брата. На площади Цезаря она дала волю невиданному гневу. И не уступила в Корвиуме, даже окруженная целой армией Серебряных. Если она решит убить Толли сейчас, сомневаюсь, что кто-либо сумеет ее остановить. Наказать – несомненно, но не остановить.

Подозреваю, что Мэру не особенно порадует план Анабели. Любая Серебряная женщина, влюбленная в короля, охотно согласилась бы стать его фавориткой – связанной с ним чувствами, пускай и не узами брака – но я сомневаюсь, что Красные так мыслят. Они не представляют, что такое узы клана и насколько необходимы всегда были наследники сильной крови. Они считают, что брачные обеты не стоит произносить без любви. Хоть какая-то радость у них есть. Без силы, без власти – им нечего защищать, у Красных нет наследия, которое нужно сохранять. Их жизнь ничего не стоит, но, по крайней мере, она принадлежит им.

Несколько коротких недель я по глупости думала, что и моя жизнь принадлежит мне.

На поле боя я велела Мэре Бэрроу не привыкать к тому, что я ее спасаю. Какая ирония. Теперь я надеюсь, что она спасет меня из позолоченной тюрьмы королевы и из брачной клетки короля. Надеюсь, ее молния уничтожит этот союз, прежде чем он успеет укрепиться.

– …приготовился к побегу не хуже, чем к штурму. Наши быстры были на местах. Транспорты, самолеты. Но мы даже не видели Мэйвена, – продолжает протестовать Салин, вскинув руки над головой.

Отец не перебивает его. Пусть сам совьет себе петлю.

– Там был Озерный король. Он лично командовал войсками.

Глаза отца вспыхивают и темнеют – единственный намек на внезапное беспокойство.

– И что?

– И теперь он лежит в могиле. – Салин смотрит на своего стального государя, как ребенок, ищущий одобрения.