Становится все хуже и хуже. Талейран возглавляет новое временное правительство, которое действует заодно с врагом.

Хамелеон! Оппортунист! Меня нисколько не удивляет, что он оказался предателем. Мне даже спокойнее оттого, что я знаю его истинную природу. Но меня немало удручает то, что ему помогала Клари, что это она открыла ворота Парижа неприятелю.

Без даты

Получили газеты из Парижа. Меня переполняет отвращение. Во рту горечь. Неужели нет ни чести, ни верности? Маршалы Бонапарта — люди, которым он покровительствовал, которых поднял к славе, — бросились провозглашать себя сторонниками претендента. Они клялись в верности Бонапарту, а теперь бесстыдно нападают на императора, выставляют его в своих выступлениях каким-то чудовищем.

Разочарование гложет мне сердце. Поражение от врага — ничто по сравнению с массовыми предательствами в рядах сторонников. Оплакиваю Бонапарта и всех нас.

8 апреля

Ночью, ласково подергав за пальцы ног, меня разбудила Мими.

— Там внизу кто-то хочет тебя видеть, Йейета. Мсье Мосьен, счетовод, — сообщила она, зажигая лампу. — У него будто бы есть новости об императоре.

— О Бонапарте? — Я села в постели, сердце бешено колотилось.

Мсье Мосьен стоял в гостиной у затухающего камина. На нем был короткий охотничий сюртук, с широкого пояса свисал небольшой дорожный пистолет.

— Ваше величество, — в пояс поклонился он мне, — прошу прощения, что потревожил ваш покой.

— Мне сказали, у вас есть новости об императоре? — поторопила я его, в нетерпении пренебрегая любезностями. Жестом предложила ему сесть в кресло напротив, но он стоял по стойке «смирно», будто аршин проглотил.

— Император в Фонтенбло, — объявил Мосьен. — Он отрекся от престола и будет сослан. Меня…

— Сослан? — Эта новость меня встревожила, но я также испытала и облегчение. По крайней мере, Бонапарта не казнят.

— На Эльбу, ваше величество. Меня…

— Где находится эта Эльба?

— Эльба — маленький островок в Средиземном море, ваше величество, отделенный от Италии проливом Пьомбино. Меня…

— Это совсем крошечный островок, не так ли, мсье?

— От одной до трех с половиной лиг в ширину, ваше величество, шесть лиг в длину. Меня…

— Но это меньше, чем парк в Мальмезоне!

— Не припомню размеров вашего парка, ваше величество. Меня…

— Вы видели императора, мсье де Мосьен? Вы говорили с ним?

— Я видел его, ваше величество, но нет, не говорил с ним. Меня…

— Пожалуйста, скажите мне: как он выглядел?

Мсье де Мосьен сдвинул брови в раздумьях.

— Как император, ваше величество.

Я прижала кулак к губам. Если бы я могла увидеть Бонапарта! Я бы с первого взгляда поняла, как он себя чувствует. Я бы сразу поняла, спал ли он, ел ли, в порядке ли его желудок — ох этот капризный желудок! Я бы по резкости его движений поняла, угрожает ли ему припадок падучей.

— Да, конечно, — слабо проговорила я, наконец опомнившись. — Не выглядел ли он… ну… как вам показалось?

Я ждала ответа, утирая глаза манжетой рукава. Я понимала, конечно, что этот человек не мог видеть Бонапарта глазами его жены.

— Ваше величество, меня попросил французский посол в России, граф де Виченца…

— Де Коленкур?

— Да, он попросил меня…

— Де Коленкур сейчас с императором? — Благородный, аристократичный Арман де Коленкур. Мне было утешительно услышать, что он рядом с Бонапартом.

— Да, ваше величество. Он специально послал меня сообщить вам, чтобы вы сделали, что можете.

Эти последние слова он выпалил, опасаясь, что я снова его перебью.

— Что это значит?

— Вам надо искать милости для себя и ваших детей при дворе врага, ваше величество.

13 апреля