Неловко отрываясь от мамы, я поднялась с дивана, чувствуя, как против этого протестуют руки, ноги, а особенно – спина. Шея постепенно начинала глухо болеть. Позвоночник ломило. Мне срочно нужно было принять горячую ванну с солью и намазаться тем кремом от пальцев на ногах до кончика носа, потому что уже не было такого мускула в моем теле, который бы не болел. Я была готова даже зубы тем кремом почистить, лишь бы он помог. Забрав свое снаряжение, чтобы мама в порыве злости его не выкинула, я пошла прочь. Отец мне ободряюще кивнул, и, как я и ожидала, следом за мной раздались шаги кого-то более легкого, чем отец.

– Чего тебе еще надо? Не видишь, мне сегодня не до тебя и твоих ссор.

– Они такие же мои, как и твои, – огрызнулся Ирвинг. Как я поняла, площадка наверху лестницы стала для нас чем-то вроде места для баталий. Здесь редко с кем-то можно было столкнуться, потому, наверное, Ирвинг всегда выбирал это место, чтобы сказать мне что-то очень обидное.

Я уже просто не выдерживала напряжения, и мне очень хотелось в ванную, но раздражающее упорство Ирвинга заставляло меня все еще держаться на ногах. Я ткнула пальцем ему в живот, отчего он поморщился.

– А теперь послушай меня, ты, надутый индюк, если ты думаешь, что я начну тебя благодарить, так даже не надейся. Тебя никто не просил лезть за мной и тем более – помогать.

Эти неожиданные слова, которые я даже не думала произносить, поразили даже меня, но, скорее всего, были продиктованы его напором. Он словно загонял меня в ловушку, из которой я все время пыталась выбраться. Мне почти тут же стало жаль, что я вообще открыла рот. Меня всегда учили быть благодарной за добро, но я была сегодня слишком измотана, чтобы вспомнить это, когда говорила.

Посмотрев на мою руку, которая уперлась в его живот, Ирвинг взглянул на меня. Ну, почему его глаза в этот момент не наполнились ненавистью, как всегда? Это бы очистило мою совесть. Ирвинг долго молчал, и все грубые слова, сказанные мной, такие несправедливые в этой ситуации, кажется, прорезали в моей душе еще больше дыр. Его зеленые глаза потемнели. Он стоял босой, и, засунув руки в карманы, смотрел на меня в упор, даже не моргая. Если бы СС еще существовало, он мог вполне пойти туда работать. Лучше бы он сказал мне что-то обидное, презрение в его глазах было еще хуже. Так ничего и не сказав, он пошел прочь. Я почувствовала себя гадкой, больной и, к тому же, оплеванной. Чертова героиня!!!

Глава 5. Учеба

Обычно мы ненавидим тех, кого не можем презирать.

М. Тиру д’Аргувиль

Так некстати были эти соревнования, потому что через два дня после них нам нужно было идти в школу. Майя все еще со мной не разговаривала, и когда ночью разразилась гроза, я слышала, что она пошла в комнату к Этни, а не ко мне, как в предыдущие ночи. Ну что ж, тоже неплохо, вскоре она оттает, я знала. Мне было ее жаль, и я знала, что она тогда почувствовала, но почему-то мне показалось естественно поступить именно так. Одновременно я сделала несколько глупостей. Теперь я была школьной звездой как минимум на неделю, заслужила порицание всех домашних и еще больше укрепила надежды Лендона на то, что у нас еще что-то может выйти. Да уж, куда ни посмотри, повсюду наломала дров.

Ирвинг вообще перестал со мной общаться, хоть как-то. Все прекратилось. Не было наших утренних баталий за рогалики с черникой, которые ели лишь мы двое, он просто отдавал их мне молча, даже не смотря на меня. Мы не спорили, кто будет в эту неделю отвозить младших в школу – просто ехали в мамином мини-вэне все вместе, и за рулем, конечно же, был он. Я не возражала, у меня по-прежнему все болело, и на пассажирском сиденье можно было устроиться так, как мне угодно, удобно и почти безболезненно.