— Безопасники и совет с нас теперь не слезут, — мрачнеет Дилан еще больше.

— Поэтому лучше не тратить время зря, — я встаю из-за стола, тоже злюсь, потому что понимаю, что работа в лучшем случае теперь застопорится, если вообще не встанет, и это бесит. — Я к своим, у меня на сегодня еще трое. А потом в больницу.

Да, я все еще лечу. Помимо прочего. Хобби, так сказать…

— Ты не доела, petite, — усмиряет гнев Жерар, он периодически приправляет свою речь французским, особенно, когда нервничает или погружен в свои мысли. Petite — малышка. И он действительно меня таковой считает. Что ж, каждый волен верить в свои заблуждения. — Твое падение в голодный обморок работу точно не ускорит.

И я вынуждена сесть, так как Дилан похоже с ним согласен, потому что тянет меня за руку, вынуждая вернуться на место.

Я понимаю, что пума прав, но это не помогает. Я буквально чувствую, как время выскальзывает из пальцев, вырывается, как воздушный змей на сильном ветру.

Жерар комкает газету и швыряет куда-то под стол, хмурит брови.

— Думаю, официальное заявление не заставит себя ждать, merde.

— Как думаешь, чей заказ? — аппетит пропал, и я просто верчу в руках вилку, спрашивая у Лана. Я знаю, кто это может быть, но мне хочется услышать подтверждение.

— «Lisha», — огрызается вместо Дилана Жерар, — это могут быть только они.

«Lisha» — независимая фармакологическая компания. Гиганты. И… наши прямые конкуренты. Мы давно с ними на этой войне. Дольше, чем я живу. Но такой откровенной наглости еще ни разу не было.

И да. Это могут быть они. У них хватит и денег, и связей, и возможностей. Наглости, пожалуй, тоже хватит.

Мы сидим еще какое-то время, делясь мыслями, пытаясь придумать, как организовать работу так, чтобы грядущее расследование не влияло на исследования. В том, что оно будет, никто не сомневается. Постепенно кафетерий наполняется. У всех хмурые лица, все обсуждают статью.

А я достаю из кармана халата мобильник и набираю Фэллона. Фэллон — глава нашего отдела, мой непосредственный руководитель и хороший друг, у него с десяток ученых степеней, феноменальная память и бесящая меня раньше привычка отпускать скабрезные шуточки. Это не флирт, это просто его манера общения. Фэллон сейчас на очередном слете очередных светил в Нью-Йорке, и я уверена, что он еще не в курсе, потому что пропущенных от него нет.

— Эмили, сладенькая, я не успел улететь, а ты уже скучаешь? — голос бодрый, веселый, с легкой хрипотцой, как будто прокуренный. Но Фэллон не курит, никогда не курил.

— Ты еще в отеле? — спрашиваю.

— О, неужели ты сейчас за дверью, и на тебе форма горничной?

— Зайди на сайт «Ревью», — не реагирую я на подначки. И понимаю, что оборотень напрягся. Слышу, как с щелчком открываются застежки его дорожного кейса, слышу шорохи, его дыхание в трубке и жду.

— Дьявол! — ругается мужчина на том конце провода.

— Официального заявления от совета пока не было, но они не заставят себя ждать. Я соберу наших, мы реорганизуемся на время проверки. Я хочу оставить за собой Стеф и Брайана, можно?

— Мой сладкий белый пирожок, тебе можно все что угодно, — фраза вроде фривольная, но голос звучит напряженно. — Дилан уже знает?

— Да.

Дилан — психокинетик, ниптонг, как и Крис, почти такой же сильный, как она. Он в проекте с самого начала, помогает нашим «кроликам» окончательно не съехать с катушек, потому что держать их постоянно на седативных нельзя. Мы вообще редко даем им седативные — это сказывается на результатах исследований.

Поэтому вопрос не праздный.

— Хорошо. Пусть остается с тобой. Как сегодня у нас дела, моя сахарная вата?

— Пока рано говорить, — качаю головой. — Вечером напишу, как проверю все данные.

— Лучше позвони, устроим сеанс вирта. Мне нужен будет отдых от этих снобских рож.

— Хорошо, — все-таки улыбаюсь я, и улыбка проскальзывает в голос.