— Если ты говоришь правду, Гленард, это можно обсудить, — Лазаинар задумчиво смотрел в пол. — Не все из нас хотят вернуться, но я вижу в этом нашу единственную возможность. Наша молодежь погибает в бессмысленных схватках с бандитами и кочевниками-зоргами. Наши женщины почти перестали рожать. Наши вожди из-за этого стали брать по нескольку жен сразу. Немыслимая ранее вещь! Если ты разбираешься в нашей культуре, то понимаешь.

— Понимаю.

— От безысходности умами овладевают глупые и опасные идеи. Как восстание, в котором участвовала Миэльори, например.

— Или как твой заговор?

— Или как мой заговор, — согласился Лазаинар. — Но я никого не собирался убивать.

— И я это учту. А откуда взялись деньги на оплату графу Марешу и остальным?

— Это наследство моего отца. Его последние остатки. Несколько драгоценностей, оставшихся еще со старых времен. Мне было безумно жалко их продавать, но другого пути не было.

— Сочувствую. Скажи, это была только твоя идея или идея ваших королей? Они вообще знают об этом? Ты сейчас со мной говоришь от себя, или и от них тоже?

— Я говорю от себя, — признался альв. — Идея с рыцарским орденом была моей. У меня есть несколько соратников среди альвов, но немного. Многие из нас до сих пор не хотят знать про Империю ничего, кроме злобы за прошлые обиды. А ты, Гленард? Ты говоришь от себя?

— Я говорю за Империю. Я знаю мнение Императора, поэтому могу говорить то, что говорю. Если мы договоримся, Император поддержит наш уговор.

— Ты позвал меня сюда, хотя, похоже, и так всё знаешь и о нашем положении, и о моем заговоре. Зачем я здесь? Что ты хочешь предложить?

— Миэльори говорила, что ты умный и пользуешься определенным уважением среди альвов. Она права?

— Я, скорее, начитанный, чем умный, — Лазаинар грустно усмехнулся. — Но и глупым себя назвать не могу. Что касается уважения — в последнее время, после смерти отца, его стало больше. Хотя такого влияния, каким обладал мой отец, у меня нет.

— Я хочу, чтобы ты передал послание. И королям, и простым альвам. Просто послание, я не собираюсь никого уговаривать.

— Какое?

— Скажи им, что все, кто вернется в Империю и будет готов преклонить колено перед Императором и стать добрым и верным подданным Империи, будут приняты. Их никто не будет преследовать. Всё, что было во время Третьей альвийской войны, уже давно история. Император поможет им с землями — небольшими, но достаточными для сытой жизни тех, кто эти земли будет обрабатывать. Ремесленники получат возможность открыть мастерские в любом городе Империи и деньги, чтобы эти мастерские открыть. От вас требуется не так много — перестать задирать голову и научиться жить и работать рядом и вместе с людьми. Мы не будем преследовать тех, кто не захочет вернуться, но ты сам понимаешь, что долго они в степи не протянут. Хотя мы готовы организовать цивилизованную торговлю и с ними. Хватит уже наживаться бандитам и контрабандистам.

— Многие посчитают такое предложение предательством. Побоятся, что, живя рядом с людьми, мы потерям и свою историю, и свои обычаи, и свою культуру.

— Так, скорее всего, и будет, — Гленард пожал плечами. — Живя рядом с нами, вы, особенно ваши дети, будете всё больше проникаться людской культурой. Но мы можем что-то придумать и в этом направлении. Если уж ты придумал Блистающего Короля и Владычицу Озера, то сможешь предложить что-то, что поможет сохранить вашу самобытность. Особенно, если мы будем работать над этим вместе.

— Я хочу еще раз подчеркнуть, что многие посчитают такое предложение предательством.