– Смерть матери не прошла бесследно, – смягчившись, ответил отец. – Он стал мрачный, нелюдимый, молчаливый… Я боюсь, чтобы он чего не натворил сгоряча. Убьют ведь по дурости. Поговори с ним.

– Не расскажет, – покачал головой митрополит. – Уже пробовал, и не раз. Смотрит подозрительно и, тщательно выбирая слова, ответ держит. Всегда по уму. Всегда то, что нужно сказать.

– Вот и я о том! Что он держит в себе? Чувствую ведь – гнетет его что-то. Отчего так рьян в упражнениях? Отчего не забавляется, как иные сверстники? Мне нравится, что он повзрослел. Но меня пугает, как это все произошло. Прошу тебя. Поговори. Я не хочу его потерять.

– Я попробую, – тяжело вздохнув, ответил митрополит. И с тоской в глазах взглянул на площадку, где Ваня старательно работал в спарринге с ратником. Даже ему было видно, что меч со щитом для него тяжеловаты. Вон какие скупые и аккуратные движения. Но и ратнику сладко не приходилось – отрок постоянно ловил его на контратаках и прочих ухватках. Да так ловко…

Глава 2

1468 год, 29 апреля – 1 мая, Муром

Выступив из Москвы, Иван III оказался вынужден возвращаться назад, едва отъехав. Гонец догнал с известиями о какой-то нехорошей возне в Литве. Дескать, собирают войска. Правда или нет, но обстоятельства оказались такими, что оставлять столицу без прикрытия Великий князь не решился. Посему большой поход оказался сорван.

А вот Ваня уперся.

Возвращаться из похода он отказался наотрез. Обещал быть тихим, смирным, послушным и вообще – лучшим в мире сыном. Только бы отец его не унижал этим возвратом…

– Отец, ты хочешь, чтобы меня презирали?

– Чего?! – опешил Великий князь.

– Сам ты в свои девять лет воинство возглавлял и крепость брал. А меня, словно несмышленыша, за ручку таскаешь? Не думаешь о том, что твои люди обо мне думать станут? Добавит ли мне твой поступок уважения в их глазах?

– Успеется, – продолжал настаивать Иван III.

– Что успеется? Береги честь смолоду! Али тебе то не ведомо?

– Как-как? – удивился отец, услышав незнакомое, но любопытное выражение.

– Уважение окружающих легко потерять, но сложно заслужить. Если ты вот так станешь меня унижать прилюдно, то как я смогу тебе наследовать? Кем я окажусь в глазах окружающих? Маленьким изнеженным мальчиком, который чего-то стоит только как твой сын. Кто меня уважать станет? Кровь кровью, дела делами. Или ты хочешь, чтобы при моем наследовании началась смута вроде той, в которой оказался дед?

– Ты деда не трогай! – рявкнул Иван III.

– Царствие ему небесное! Славных дел был человек! – произнес Ваня с выражением и перекрестился, что смягчило отца. Он задумался. Постояли. Поиграли немного в гляделки. И Иван Васильевич, тяжело вздохнув, согласился отпустить сына в поход. Но при условии, что тот будет во всем слушаться своего дядьку-наставника. Так Великий князь развернулся обратно в столицу, а Ваня продолжил поход с небольшим отрядом. До Нижнего Новгорода. Большого похода теперь точно не будет, но пограничных стычек не избежать.

Дошли до Мурома. Заночевали. А утром оказалось, что можно никуда не спешить. Татары сами объявились.

Казалось бы, город. Целый город! Чего бояться? Однако княжич испытывал нешуточное волнение. Город-то имел всего сотню жителей[6] и был с гулькин нос размером. Вполне типичный средневековый город, большинство из которых не превышали и тысячи человек населения.