Я стою, как неприкаянная, чуть поодаль от всех них. Надо прийти чуть раньше, ну или позже, явно не во время их передышки, потому что игроки с любопытством смотрят в мою сторону, пытаясь разглядеть, что это за голубое пятно неуклюже топчется, не решаясь подойти поближе.

Мне мгновенно становится дурно, когда один из ребят, пристально на меня глядящий, указывает пальцем в мою сторону и спрашивает у девчонок на скамейке, составляющих импровизированную группу поддержки:

– А это кто?

Девицы, как одна, оборачиваются в мою сторону и ревниво оглядывают лицо и платье.

Надо валить. Нутром чувствую.

Исполняю немедленно, поворачиваясь на каблуках и бодро шагая назад, молясь, чтобы меня никто не стал догонять. Этого, разумеется, не происходит, и я почти добегаю до дома Лиды, захлопывая за собой дверь, обитую синтепоном.

– Батюшки! – бабушка замирает с чайником в руках. – Да за тобой, словно стадо чертей гонится!

Дарю ей кислую улыбку и иду на своё излюбленное место на потертом диванном уголке. Места у бабушки совсем мало, на кухне едва поместятся человек пять стоя, но здесь чувствуется какой-то уют.

Окончательно расслабляюсь, когда она наливает мне свой чай «с любовью», как она в шутку говорит. Я не раз интересовалась, почему именно у нее напиток такой вкусный, и судя по тому, что заварку она насыпает из самой обычной дешевой банки, секрет его именно в том ингредиенте, который она называет.

**

– Сходи купи бабушке конфет и мороженого, – заявляет мама безапелляционным тоном и сует мне в руку крупную купюру, – я давно заносила, сегодня сама сходишь.

– Но мам! – глаза округляются, а тон звучит жалобно.

Есть только одно место, чтобы выполнить эту просьбу. Обычно, мама с папой ездят за продуктами в ближайший город, дорога туда занимает минут двадцать. Помимо этого есть только «Палатка» как её называют местные, это подобие маленького магазинчика, где ошиваются алкоголики. Я помню его по самому первому дню и идти меня туда совершенно не тянет.

Во-первых, – алкоголики. Во-вторых, у меня ещё свежи воспоминания о вчерашнем футбольном матче, и лучше, если я просто испарюсь как призрак, ибо я показала себя не лучшим образом, появившись как приведение, и по-идиотски исчезнув.

– Не мамкай! – отрезает эта жестокая женщина. – Бабушка с тобой возится постоянно, вот и принеси ей мороженое хоть в знак благодарности! На улице пекло, сама-то она не дойдет!

Тут уже мне становится совестно. Ну в самом деле, чего может случится? В крайнем случае, заору так, что вся округа услышит, а у папы ружьё есть, так что им лучше со мной не связываться. Эти мысли придают бодрости и даже плечи расправляются. Правда, ровно до того момента, пока я не оказываюсь за калиткой.

Так далеко я ещё ни разу не ходила. Хотя, от осознания того, что здесь живут и нормальные люди, мне стало немного поспокойнее.

Шагаю по раскаленной асфальтированной дороге, вдоль которой, по обе стороны рассеяны однотипные домики. На мне джинсовые шорты и футболка, вместо которой следовало бы надеть майку, потому что в эту жару я ощущаю себя словно в шубе.

Ни души. Ну ещё бы, в такое пекло никто носа из дома не кажет. В Москве я лежала бы под кондиционером и… Да занималась бы тем же самым, что и здесь, на самом деле. Мои одноклассницы, наверняка, за границей, а больше я никого особо и не знаю. Была надежда, что этим летом я могла бы познакомиться с каким-нибудь парнем в летнем кафе, где-нибудь в Парке Горького, но и она умерла в Ласточкино.

Ни один парень в школе так и не смог заставить моё сердце биться сильнее. Не мудрено, потому что я училась в частном заведении, и в классе нас было всего пять человек. Два парня, три девушки, параллельных классов нет. Мрак и уныние.

Нет, конечно, я не совсем забыта богом. Однажды я целовалась со своим одноклассником, Максимом. Это случилось во время нашей экскурсии в Казань.