Девушка провела его безлюдными коридорами до двери, надпись на которой гласила: 'Комната отдыха'. За скрывшейся в стене дверью оказалось небольшое пространство – два диванчика, стоящих напротив друг друга, небольшой столик посредине комнаты. И снова ничего лишнего – какой-нибудь пейзаж на стене здорово бы украсил помещение, но нет. Мария коснулась стены – в ней появился аквариум, изнутри немного подсвеченный голубым светом. Это уже было чем-то, но…

– А где же окно, Маша? – непонимающе оглядывался профессор.

– Вот, – указала на аквариум Рантала.

'Не может быть!' – Радек на негнущихся ногах подошёл к стеклу.

А Мария немного увеличила яркость подсветки – и Николай, прикоснувшись к прохладному стеклу ладонями, узрел невообразимое. Перед ним была толща воды, совсем неподалёку проносились стайки ярких рыбок, похожие на обитателей тропических морей. Он посмотрел влево, прижавшись к 'аквариуму' щекой – там вставала чёрная громада подводной скалы, испещрённая яркими разноцветными пятнышками. Где-то там, внизу, было заметно движение чего-то большого, а возможно, огромного…

– Боже мой! – яростно прошептал Радек. – Где это?

– Нам нужно идти, – покусывая в нетерпении губы, ответила Мария. – Прошу вас!

Николай смутно помнил, как он добрался до входа в зал зарядки, как снова ступил на платформу, как надел на униформу свой меховой наряд, как поднялся на возвышение и, не оборачиваясь, вошёл в аномалию. Всё это было как во сне, удивительном и невообразимо фантастическом.

Он очнулся ото сна только после того, как сквозь пелену вязкого дурмана до него начали пробиваться отдельные резкие фразы. Радек понял, что его сильно трясут за плечи, и попытался сбросить наваждение, замахав руками и попробовав заговорить.

– Гляди, он пытается что-то сказать! Николай! Как ты?! Коля! – звучали голоса.

Жена Радека – Устина тоже была здесь, закутанная в одежды, покрытые снегом.

– Я… Я нормально, – говорил профессор, – помогите мне.

За воротами бушевала снежная метель. Ветер злобно выл и силою своей сбивал с ног. Радек опёрся о плечи своих товарищей из наблюдательной группы и потребовал вести его в радиокомнату. По пути он отёр лицо снегом и вскоре пришёл в себя, первым делом попросив Устину идти к детям:

– Я скоро приду, не волнуйся.

Соединившись с Ангарском, радист передал срочный запрос на переговоры с Соколовым. Он потребовал от имени Радека разбудить его немедля. Через некоторое время ангарский радист доложил о прибытии начальника, и к рации сел Николай Радек:

– Ангарск на связи! Соколов слушает! Приём! – раздался голос Вячеслава в хрипящем динамике.

Николай выдохнул и попытался, насколько это было возможно, ответить ровным голосом:

– На связи Новоземельск! Радек! Приветствую, Слава!

– Даже про самолёт не спросил… – еле различимо раздался голос Соколова.

– Слава! – повысил голос профессор. – Она… Ты… Срочно приезжай! Немедленно приезжай!

– Николай, что с тобой? – ответил с некоторой заминкой Вячеслав. – Приём!

– На связи! – почти в голос крикнул Радек. – Самолёт летает?! Вот как погода уляжется – сразу прилетай! Всё, жду! Конец связи… – устало закончил профессор и осел в кресле, закрыв глаза.

На следующий день

Сделав по пути посадку в Васильево, где биплан пришлось заправлять, для чего было собрано всё то небольшое количество топлива, что там оставалось, 'Орёл' приземлился на покрытом снегом выпасном лугу близ замёрзшего озера. На обратный путь бензина уже не оставалось, а потому самолёт нужно было оттащить под навес, где бы им занялся Погудин. Лётчику предстояло провести тщательный послеполётный осмотр своей машины.