Лукас занимал выигрышную позицию в арке ворот, увитой еще не проснувшейся после зимы розой, которая отделяла сад Тынена от дома и двора, и поэтому он просто оставался там, продолжая поддразнивать симпатичную девушку.

– Ты только что сказала, что я должен остановиться или что я не должен останавливаться?

Он широко улыбнулся и снова потянул ее за локон. Ему нравились блестящие мягкие кудри Мадлен, особенно когда они были слегка растрепаны весенним ветерком, как сейчас. Она не поднимала волосы вверх, что следовало бы делать.

При этом Лукас пытался игнорировать приятное покалывание в животе, неизменно возникавшее с появлением Мадлен. В конце концов, он был мужчиной двадцати четырех лет, а она – молодая неопытная девочка, которой едва исполнилось шестнадцать. Правда, она представляла совсем не тот тип женщин, который его обычно привлекал. И хотя Лукас знал Мадлен практически с рождения, он не смог удержаться, чтобы не подразнить застенчивую девушку. Он любил эти моменты, когда она забывала о своей сдержанности.

– Клянусь, ты только что сказала что-то о «не останавливаться».

– А вот и нет. Я сказала тебе остановиться.

Мадлен снова отступила, когда он шагнул к ней, притворяясь, что тянется к ее волосам обеими руками.

– Нет!

– Ну вот, снова оно – это крошечное словечко «нет». – Он торжествующе улыбнулся ей. – Поэтому я и делаю то, что ты от меня требуешь.

Понимая, что ведет себя неподобающе, Лукас тем не менее схватил ее ладошку и поднес к своим губам. Этот жест заставил ее глаза расшириться, а покалывание в его животе стало угрожающим. Поэтому он опомнился и молниеносно ущипнул ее другой рукой за бок.

– Эй! – Взвизгнув, Мадлен увернулась от него, уронив при этом корзинку с зеленью. – Да что же ты делаешь? – Она быстро наклонилась и собрала маленькие листочки и стебельки. – Мама отругает меня, если я по дороге в дом растопчу зелень. Её и без того совсем мало и она такая крошечная, ведь зима так долго упрямилась и не уходила.

Щеки девушки вспыхнули, и это было ей так к лицу.

– Извини, пожалуйста. – Решив не заходить дальше, Лукас все же продолжал удерживать ее ладони в своих. – Я просто хотел поздороваться и немного поговорить с тобой. Ты слышала последние новости?

Мадлен заметно расслабилась и улыбнулась, обнажив маленькие ямочки в уголках рта.

– Нет, но ты же мне наверняка расскажешь. Что ты снова наделал?

– Я? – Он был сама невинность. – С чего ты взяла, что я мог что-то натворить?

– Потому, что ты – это ты, и потому, что тебе нравится вести себя плохо.

Было видно, что оценивая Лукаса, она попала точно в цель. С привычной усмешкой тот пожал плечами.

– Виновен по всем пунктам обвинения. А ты уже видела сегодня каретный сарай Оффермана?

– Нет. – Она удивленно подняла брови. – А должна была? Почему?

– А потому, что оно того стоит – хоть раз увидеть плуг на крыше. Да еще если к нему куча свиного дерьма в придачу!

– О ужас! – Глаза Мадлен расширились. – Зачем ты сделал это?

– И откуда же ты знаешь, что это был я?

Она только бросила на Лукаса красноречивый взгляд, он же рассмеялся.

– Так Офферман же договорился, чтобы не меня, а его сына Ганса назначили следить за порядком в братстве холостяков. А меня они намерены определить стражем невыкупленных девушек.

– Ты хотел стать следящим за порядком в братстве холостяков? – Мадлен уставилась на него с удивлением, затем громко рассмеялась. – Бог ты мой, что за шуточки! Пусти козла в огород… Самого закоренелого холостяка с наихудшей репутацией во всем Райнбахе…

– Да ладно, не так все ужасно.

Его возражения не смутили ее.

– Ну конечно. Вот именно ты должен следить за соблюдением законов в братстве, за послушанием и порядком? Да это просто курам на смех.