в то же время и сдерживающее начало, мешающее их осуществлению, -- сознание собственной

неподготовленности и столь свойственная грекам боязнь удалиться от своей родной

стихии -- моря. Даже после разгрома персов во время греко-персидских войн греки

не отважились преследовать разбитого врага вглубь Малой Азии.

А между тем идея экспансии на восток не умирала. С началом

общего кризиса рабовладельческого общества Греции, во время Пелопоннесской войны,

сопровождавшейся ожесточенной борьбой партий в отдельных греческих полисах, аристократическая

партия Афин видела в походе на Персию своего рода радикальное средство от всех

социальных зол, средство, способное сплотить всех эллинов в борьбе против общего

врага (Аристофан-Лисистрата, стихи 1133-34). Конечно, подобные призывы не имели

и не могли иметь реальных последствий в то время, когда враждующие греческие государства

прибегали к помощи персидского царя и воевали друг с другом на его деньги. Но

всего через несколько лет после окончания Пелопоннесской войны значительное греческое

войско -- наемники Кира -- направилось по давно намечавшемуся пути. Правда, оно

завлечено было вглубь Передней Азии обманом (Кир открыл эллинам истинную цель

похода только по прибытии на берега Евфрата) и руководили им не политические цели,

а только жажда личного обогащения, но все же оно преодолело огромные, пугавшие

греков, пространства, дошло до "порога царя" и разбило его армию у самого Вавилона,

а затем, несмотря на свою относительную малочисленность, сумело вернуться на родину,

тем самым наглядно доказав превосходство греческого оружия и реальную возможность

победить царя на его территории. Немудрено, что подвиги наемников Кира вызвали

широкий отклик во всей Элладе и оживили стремления греков на восток.

В начале IV в. спартанский царь Агесилай пытался проникнуть

со своим войском вглубь Малой Азии, а несколько позднее тиран Фессалии Ясон носился

с широкими планами объединения Греции под своей властью и последующего общеэллинского

похода на Персию. К такому же походу горячо призывал эллинов и афинский политический

оратор Исократ.

Наконец спустя 67 лет (в 334 г.) после описанного в "Анабасисе"

похода, Александр Македонский, пройдя, по стопам, наемников Кира через всю Малую

Азию, нанес смертельный удар Персии Ахеменидов и положил начало новой эпохе в

истории древнего мира. Историческое значение похода эллинского войска в 401 г.

раскрывается в свете последующих грандиозных событий: он был предтечей решающего

похода Александра Македонского и предвозвестником грядущего эллинизма, одним из

тех незначительных на первый взгляд событий, в которых, безотчетно для их участников,

отражается надвигающийся перелом исторического процесса, отчего они становятся

знаменательными в глазах современников и, историков последующих поколений.

Одним из показателей живого интереса, проявленного современниками

к походу наемников Кира, может служить факт появления в свет ряда литературных

трудов, ему посвященных. Из них полностью до нас дошел только "Анабасис" Ксенофонта,

но благодаря выдержкам и пересказам, сохранившимся у более поздних авторов, мы

имеем некоторое представление о других сочинениях, касавшихся той же темы. Так,

греческий врач и историк Ктесий, проживший 17 лет (с 414 по 398 г.) при персидском

дворе и лечивший Артаксеркса от раны, полученной им в битве при Кунаксе от руки

Кира, включил рассказ о деяниях греческого отряда персидского царевича в свой

большой труд по истории Востока. Описание похода было также сделано одним из его

участников, стратегом Софенетом из Стимфалы, и весьма возможно, как полагают некоторые