Что же до лиц сестры с братом… пожалуй, тут схожими оказались одни только глаза. Притворявшийся миловидным, благонравным ученым священнослужителем, Люцион обернулся тварью, голова коей больше всего напоминала жабью. В пасти, намного превосходившей шириной темя, частоколом сверкали ряды острых зубов. Ни носа, ни даже ноздрей у брата Лилит не имелось, а заостренный подбородок так круто выпирал вперед, что Ульдиссиан немедля представил себе, как им, в случае надобности, можно воспользоваться вместо оружия.

– Ну? – прохрипел демон, осклабившись в буквальном смысле слова от уха до уха (а уши его были столь длинны и широки, будто принадлежали существу много больших размеров). – Иди же сюда, Ульдиссиан уль-Диомед… Сейчас я тебя благословлю…

Что и говорить, выглядел Люцион впечатляюще, однако страха шагавшему к нему человеку более не внушал. В эту минуту Ульдиссиан чувствовал только ненависть, ненависть и возмущение тем, что этакой твари позволено осквернять его мир своим существованием. Разгуливать по землям Санктуария – да, таково имя мира сего – твари, подобные Люциону, уж точно не должны. Просто потому, что здесь им не место…

– Так благословляй же, – предложил он демону. – Давай, благословляй.

В тот же миг желудок Ульдиссиана встрепенулся, взбурлил, словно стремясь покинуть тело. Затем схожие ощущения возникли в легких, а после и в сердце. Сомнений быть не могло: дай им волю, не удержи – все внутренности немедля вырвутся наружу.

«Интересно, – подумалось Ульдиссиану, – а понимает ли Люцион, каково приходится жертве этого заклинания? Подвержен ли демон таким же мукам?»

И тут, как будто мысли его воплотились в жизнь, Люцион схватился за грудь. На устрашающей морде демона отразилось нешуточное недоумение, устремленный на человека взгляд помутнел от боли.

Волнение в теле Ульдиссиана улеглось. В тот же миг оправился, пришел в себя и Люцион.

– Жалкие уловки ничтожных тварей, – прошипел демон.

Не видя нужны в ответе, Ульдиссиан молча шел на врага. Что он намерен был делать? Этого сын Диомеда еще не знал. Понимал лишь одно: нужно действовать и покончить с врагом поскорей.

Странно, однако ж, чем меньшее расстояние их разделяло, тем менее опасным казался ему Люцион. Почувствовав прилив внутренних сил, Ульдиссиан понял: исходят они от Серентии и партанцев. Они не только все это время продолжали верить в него, но тверже прежнего убедились: он – именно тот, кем все его полагают.

Осознав и по достоинству оценив это, Ульдиссиан бросился к устрашающему врагу. Сейчас сын Диомеда шел в бой вовсе не ради себя: он думал только о тех, кто безоглядно шел за ним следом.

Дерзкое нападение ошеломило демона разве что на секунду. Как только оба столкнулись, Люцион изогнул хвосты вперед, на манер скорпиона, хлестнул Ульдиссиана по спине – особенно по спинному хребту – и раз, и другой, и третий. Шипы вонзались в тело на всю длину, но всякий раз плоть тут же выталкивала их наружу, а раны в мгновение ока затягивались, так что Ульдиссиан испытывал разве что некоторые неудобства.

Наконец один из хвостов удалось поймать, и Ульдиссиан, невзирая на шипы, проткнувшие ладонь насквозь, оторвал его с корнем. От боли и ярости демон взвыл, а Ульдиссиан, с презрением отшвырнув добычу в сторону, потянулся к другому хвосту. Видя это, Люцион поспешил убрать хвосты за спину – несомненно, с намерением снова пустить их в ход, когда риск утраты в бою одного из них, а то и обоих, будет не столь велик.

– И как она, моя сестрица? – негромко пробормотал повелитель демонов, едва оба вновь сцепились друг с другом. – Оказалась ли всем, о чем ты только мечтал? Всем, чего только вожделел? Лилит, знаешь ли – воплощение грез любого живого существа. Любовников, кроме тебя, у нее имелось без счета, но любила она лишь одного… да только не тебя, не тебя.