– Влюбилась, – не стала спорить я. – Но у меня тоже есть долг. Ты ведь и сам знаешь, что мой род – последний род жрецов в Северных землях. После нас жрецов Некроса не останется, а народу Северных земель нужна их защита. И я должна вернуться. Вернуться, чтобы однажды стать верховной жрицей вместо своего отца и родить следующего верховного. К тому же… Понимаешь, Фолкнор всегда был защищен от проникновения тумана. Защитный контур держит мой отец, он никогда нас не подводил. Взломать контур может только другой верховный жрец. Это была диверсия, понимаешь? Кто-то напал на мой дом в ту ночь. И я не знаю, что стало с моей семьей. С родителями, сестрами, дядей и тетей, племяшкой… С нашими друзьями, слугами и с…

Я вовремя осеклась, прикусив себе язык. Не стоило сейчас перечислять всех. Некоторые вещи не стоило произносить вслух, пока мы не вернемся.

– Кто мог это сделать? – Охотник нахмурился, не заметив мое смущение.

– У моего отца врагов хватает, – вздохнула я. – Много лет назад он пошел против Совета Жрецов. Это укрепило Северные земли, но Совет с тех пор только и ждет, когда он оступится, чтобы вцепиться ему в горло. Да и южные жрецы по-прежнему мечтают забрать себе Северные земли. А год назад в столице произошел переворот: прежнюю ветвь правящей династии свергли, престол заняла другая. Формально отец все равно с ними в родстве, но ходят слухи, что он помог прежнему монарху избежать смерти и покинуть страну, так что новый король ему не доверяет и может интриговать против него. К тому же отец когда-то состоял на службе у прежнего короля и был его «карающей дланью», то есть придворным убийцей, так что многие семьи могли воспользоваться ситуацией, чтобы свести старые счеты. А тот факт, что при нападении в дом проник туман, может означать, что напал на нас кто-то, кто тоже умеет им управлять, и это очень меня пугает.

– Ух ты, – выдохнул Охотник, нервно усмехнувшись. – Я смотрю, Торрен Фолкнор умеет заводить друзей.

Я улыбнулась, неловко пожав плечами, и резюмировала:

– Нам необходимо вернуться. Там наша семья, Корд. И им нужна помощь. Так что вопросов и сомнений тут быть не может. Лишь один: ты со мной?

– Ты же знаешь, – улыбнулся он. – Это даже и не вопрос вовсе.

* * *

Мы остались в Нергардском замке до следующего утра. Я не смогла отказать себе в еще одной ночи с Некросом. Ведь с учетом того, как долго я отсутствовала в своем мире, одна ночь уже едва ли могла что-то изменить там. Но здесь она имела огромное значение.

Настала моя очередь рассказывать о доме, семье, предназначении. О том, как я попала сюда и почему должна вернуться обратно. Я говорила и говорила, то нервно смеясь, то глотая слезы, водила кончиками пальцев по линиям на его теле, а Некрос молча слушал, обнимая меня и целуя мои руки, плечи, волосы, грустно улыбался и кивал. Я не сомневалась, что он поймет. Он больше меня знал о том, что такое долг перед своим народом и как важна семья.

Некрос не отговаривал меня. Не изображал обиду. Не показывал горечи. Наверное, смотри я менее внимательно, могла бы решить, что он и вовсе рад тому, что я не могу остаться. Но я видела, как изменился его взгляд в тот момент, когда я впервые сказала, что должна вернуться домой. Словно что-то умерло в нем в тот момент.

Это была еще одна почти бессонная ночь, третья подряд, из-за чего я снова плохо чувствовала связь с реальностью, но я просто не могла спать, зная, что пролетают мои последние часы рядом с ним. Мы вместе перебирали воспоминания, улыбались им, целовались, занимались любовью, молчали, лежа в обнимку и снова погружались в воспоминания. Когда за окном рассвело, Некрос внезапно сказал:

– По крайней мере, я точно знаю, что ничего из этого не забуду.

Это было слабым утешением, но выбирать не приходилось.