– Думаю, собирается пошарить еще раз. Доиграть игру. У него был разочарованный вид, когда он уходил.

– Разочарованный вид? – фыркнул Добродеев. – Там же было темно!

– Темно. Но я нутром почувствовал, что он разочарован.

– Это ты мне как волхв?

– Ну.

Автор забыл упомянуть, что Монах совершенно серьезно считает себя волхвом. Добродеев сначала не верил и подсмеивался, а теперь уже не знает, что и думать. Было что-то в идеях Монаха, что никогда не пришло бы в голову нормальному человеку, ракурс, что ли, угол зрения… Ясновидение? Прови`дение? Черт его знает, думал Добродеев, исподтишка рассматривая Монаха, может, правда волхв.

– Чего-то кушать охота, – сказал Монах, отчитавшись. – Как там Митрич?

– Как всегда. Озабочен. Передает привет. Сейчас я быстренько накрою… Хочешь здесь?

– Хочу в кухне. Хоть какая-то движуха. Надоело до чертиков, все бока отлежал… и вообще. – Он похлопал себя по изрядному животу.

– Помочь?

– Отнесешь на руках?

– Запросто!

…Они сидели за столом, уписывали за обе щеки «фирмовые» Митрича и запивали их пивом.

– Может, все-таки сказать им? – спросил Добродеев. – Как-то не по-людски, их грабят, а мы молчим.

Монах задумчиво покивал.

– Давай, Леша, посмотрим, что сегодня. Если этот тип снова придет, поднимем тревогу.

– А если не придет?

– Ты имеешь в виду, если он нашел то, за чем приходил, и больше не придет? Тогда толку дергаться! Мне, знаешь, тоже как-то не в радость признаваться, что сижу тут с трубой, типа подглядываю. Хочешь, оставайся. Проверим вместе. Голову даю на отсечение, он ничего вчера не нашел.

– Ты уверен, что хозяев не будет дома?

– Уверен. Она приходит около девяти, он позже. Похоже, их тошнит от супружеской жизни. Он падает на диван, она пьет чай в кухне, потом уходит в спальню. Из чего я заключаю, что она возвращается с работы, причем голодная, а он из заведения, где перекусил и принял. Спят они, похоже, раздельно. Знаешь, Лео, народ даже не подозревает, что весь как на виду, и любой – любой! – желающий без усилий пролезет внутрь его жизни. Причем совершенно не бросаясь в глаза.

Добродеев задумался, уставившись в пространство…

…Они сидели в темной комнате в ожидании грабителя. Монах рассматривал окна дома напротив, и Добродеев поминутно спрашивал:

– Ну что? Пришел?

– Нет пока, – отвечал Монах. – Рано. Она опять раздевается!

– Дай посмотреть!

Монах отодвинулся, и Добродеев приник к окуляру.

– Хороша! Необязательно стриптизерша, может, танцовщица. Смотри, какая пластика! Сумасшедшая!

Монах заглянул в трубу. Потом Добродеев. Потом снова Монах. Они напоминали школьников, рассматривающих порножурнал.

– Леша, он здесь! – вдруг страшным голосом произнес Монах. – Видишь фонарик?

– Вижу! Что будем делать?

– Наблюдать. Засеки время!

По-видимому, на свете нет ничего, что не могло бы случиться.

Гипотеза Марка Твена

Они наблюдали за передвижениями неизвестного в квартире дома напротив. Луч фонарика указывал, что он находится в спальне, где копается в тумбочке. Фонарик грабитель, видимо, держал во рту.

– Ты прав, еще не нашел, – прошептал Добродеев. – Ищет. А откуда он знает, что никто не придет?

– А как бы ты узнал на его месте? Представь себе, что тебе нужно…

– Понял! – перебил возбужденный журналист. – Последил бы за ними несколько дней. Ты говорил, они все время возвращаются примерно к десяти.

– Верно. Но есть еще одна возможность…

– Какая?

– А подумать?

– Ну, не знаю… Смотри! Свет! Она вернулась! – вдруг ахнул Добродеев. – Раньше времени! Я говорил, надо предупредить!

Они наблюдали, как в квартире зажегся свет и женщина вошла в гостиную. Села на диван, задумалась. Поднесла к глазам руку с часами.

– Звони ей! – почти закричал Добродеев.

– Откуда у меня номер? Звони майору!