Мужчина вдруг дернулся и вскочил. Монах понял, что майор и Добродеев добрались до места и позвонили в дверь. Спустя минуту он увидел их в коридоре. Хозяин квартиры что-то говорил, бурно жестикулируя. И Монах понял, что наихудшие их опасения, похоже, подтверждаются. Он испытал чувство, близкое к панике. Он опоздал, действовать надо было вчера. Позвонить этим людям, предупредить, а он развлекался, строил версии ограбления, сочинял про них небылицы. В итоге убийство. Ты преступник, Монах. Ты… ты… из-за тебя погибла женщина! Что тебе стоило поднять тревогу? Ничего не предвещало убийства? Ты уверен? А чужой с фонариком, обыскивающий квартиру? Мало? Где же твое чутье, гребаный ты детектив! Надежда, что, может, все не так плохо, что она жива, просто без сознания, что ему просто не все видно, охватила Монаха. Но, увы, надежда эта вскоре растаяла…

Он видел, как по квартире ходили люди майора. Муж снова сидел на диване, упираясь локтями в колени, уставясь в пол. Монах видел, как майор подходит к нему и о чем-то спрашивает, тот смотрит, не понимая, и отвечает не сразу. В спальне вспыхивали блицы. Немой фильм. Все произошло так быстро и неожиданно, что ошеломленный Монах никак не мог прийти в себя…

Примерно через час вернулся Добродеев. Был он мрачнее тучи.

– Ну? – Монах уставился на него выжидающе, все еще надеясь. – Она… что?

– Ее зовут… звали Коломиец Вера Андреевна, сорока трех лет, работала в издательстве «Арт нуво». Ее ударили по голове тяжелым ночником в виде стеклянного шара, он стоял на тумбочке у кровати. Видимо, она вошла в спальню, а он прятался сбоку от двери с ночником в руках…

– Что муж?

– В шоке. Судмед отпаивает валерьянкой. Был в баре. Видимо, подрался, под глазом свежий синяк. Сказал, Вера приходила домой поздно, засиживалась на работе, а ему не в кайф одному, вот и сидел в баре, там люди, общение. Ну да, выпил. А что еще там делать? Не много, так как непьющий. Сидел, никого не трогал, какой-то тип распустил руки, пришлось вмазать. Хотя, похоже, вмазали ему.

– Кто он такой?

– Инженер в строительной фирме, Коломиец Алексей Юрьевич. Внешность стандартная. По-моему, пьющий, причем сильно. Соображает плохо, путается в показаниях. Хотя, может, действительно шок. Или помрачение от удара. О том, что в квартире вчера тоже кто-то был, ни он, ни жена не имели понятия. Никаких следов тот не оставил. Кажется, исчезли украшения жены, но он не помнит, что именно у нее было. Проверил деньги в серванте, все на месте. Больше ничего ценного у них нет.

– В каком баре он сидел?

– В «Колоколе», на площади.

Монах насупился и замолчал. Добродеев взглянул сочувственно, подумал и достал из буфета бутылку коньяка и стаканы.

– Будешь?

– Буду. Ты понимаешь, Леша, я ведь мог ее спасти! Я бесполезный дурак с поломанной ногой! Ты прав.

– Христофорыч, вот этого не надо! Случай на то и случай, что его нельзя предусмотреть. Ты вчера увидел в квартире грабителя, который хапнул ювелирные украшения… Может, его спугнули, может, ему показалось, что вернулись хозяева, и он решил вернуться еще раз. Он не собирался никого убивать. Я вообще не понимаю, чего он туда сунулся – обычная стандартная обстановка, обычная мебель, живут небогато. То, что жертва вернулась раньше, нелепая случайность. Он запаниковал. Скорее всего, на нем была маска… такая, знаешь, шапочка с прорезями для глаз, и он мог выскочить из квартиры… Ну, напугал бы, а он убил. Похоже, дилетант. Даже если бы ты им позвонил, они бы тебе не поверили. Включи логику.

Монах безмолвствовал. Добродеев разлил коньяк. Они выпили.

– Леша, я должен его поймать, – сказал Монах.

Добродеев скользнул взглядом по «гипсовой» ноге Монаха и сказал после небольшой заминки:

– Конечно, Христофорыч, я понимаю. Сделаем, что сможем.

Он снова налил, и они снова выпили.

– Мельник зайдет? – спросил Монах.

– Не думаю. Сказал, поговорит с тобой завтра. Хочешь, я останусь?