Правда, Максим Георгиевич, как и большинство современных младенцев, большую часть времени спал или улыбался. Это позволяло кормящему отцу через компьютер периодически консультировать кого-то в далёком Екатеринбурге. За консультации из Екатеринбурга платили. Немного, но регулярно.

Следовало признать, что кормящий отец Валентине Григорьевне нравился, чем дальше, тем больше. Спокойный, рассудительный, умелый, уверенный в себе мужчина, а самое главное, без комплексов. Никаких тебе домостроевских идей типа, мужик всему голова, или место бабы на кухне. Что ж поделаешь, если в стране ситуация сделалась такая, что образованному мужчине средних лет, работу фиг отыщешь. Да что там мужчине средних лет, вон Дашкин писатель молодой ещё совсем, а в охранниках не зря торчит. Мог бы конечно учителем пойти, только, что там за деньги учителям платят? Да ещё работа нервная, с детьми-то. Охранником конечно тоже не сахар. Но там всё же не регулярно взрывают, а вот в школе детки так тебе нервы на кулак намотают, что забудешь книжки писать. Хорошо Ленке повезло, она с юности в той отрасли крутится, которая даёт стране того самого угля, то бишь валюты. А может, ещё какой проект у нашего папаши организуется. Говорит, перспективы есть. Только б Ленку с работы не сорвал, а то потом сядут оба на бобы. Знаем мы эти проекты. Мавр дело наладит, раскрутит, тут же родственники хозяев набегут, все руководить хотят. Налаженным-то делом, отчего не поруководить? Вон, хоть баб этого Ленкиного Березкина-Поддубного вспомнить, сколько девочке крови попортили. Пахала на них, как та самая Золушка. Слава богу, позади всё. Люди тут на заводе хорошие, дружные, большинство из Перми приехали, ценные специалисты. Да и в городке все почти друг друга знают. Валентина Григорьевна, родившаяся в Питере, где соседи по лестничной клетке не всегда даже здороваются, впервые оказалась в атмосфере маленького провинциального города. И ей эта атмосфера понравилась. Она даже пыталась учить румынский язык, но как-то это у неё получалось плоховато, видимо мозги уже не те стали. Правда, здороваться с соседями по-румынски она научилась.

Помощь Валентины Григорьевны в основном свелась к уборке помещений и приготовлению пищи для всей семьи. А так как она немного иначе представляла себе свою высокую миссию бабушки, то сердце её уже рвалось назад на базу. То бишь, в родной Питер. Она решила, что после Нового года к началу февраля, отправится уже восвояси. Ленка, конечно для порядка поныла, мол, мамулечка дорогая, оставайся, но сильно настаивать не стала. Кормящий папаша так и вовсе явно обрадовался. Чему удивляться? Дети должны жить отдельно от престарелых родителей.

Новый год отмечали тихо, как того и требовало наличие в доме младенца. Стол поставили напротив большого экрана, на котором кормящий отец наладил прямую видеосвязь с Дашкиным ноутбуком. В обозначенное время проводов старого года на большом экране появилась Даша, рядом с ней за празднично накрытым столом сидел её любимый писатель Смирнов, также в кадре виднелся телевизор, на котором бесновался традиционный предновогодний концерт. Обстановка вокруг Даши и её писателя всем присутствующим за аналогичным празднично накрытым столом, но уже по эту сторону экрана, в Румынии, показалось очень знакомой.

– Да вы никак в хибаре? – удивилась Валентина Григорьевна.

– С Новым годом, бабулечка! – ответила Дашка, широко улыбаясь ярко-розовыми губами. Видать губы по случаю праздника накрасила, но ещё не успела измазать ими стоящие на столе фужеры.

– А где же ваша огромная кошка? – поинтересовалась Елена Михайловна.

– И тебя с Новым годом, мамулечка! Кошка там, где ей положено, в самом тёплом месте. – Экран поплыл в сторону и все присутствующие по эту сторону экрана увидели гигантскую кошку, спящую у печки. Кошка лежала на спине, подняв кверху передние и задние лапы, и сладко улыбалась во сне.

– Вы ничего не путаете? Это точно кошка? Уж больно на рысь смахивает, -