– Потому что не могу выносить твоего заточения.

– Почему? – Не дожидаясь его ответа, тряся головой и сохраняя меж ними как можно большее расстояние, Анья вышла из клетки и, прищурившись, взглянула на него. – Что это со мной? Почему мысль об уходе причиняет мне боль?

Слезы покатились по щекам Люсьена, но он смахнул их. Он не смел надеяться. Еще нет.

– Я – твоя родственная душа.

– Нет у меня родственной души. – Она направилась к нему, ее глаза светились яростью. По пути она схватила с его тумбочки один из кинжалов. – Ты заплатишь мне за этот плен.

Увидев ее такой, он мгновенно вспомнил. Однажды она точно так же стояла перед ним, рассказывая про Клеть. Заключенный внутри сделает все, что ему прикажут.

«Даже убьет себя?» – спросил он тогда.

«Да», – ответила она.

Как же, оказывается, все просто. Анья ринулась к нему с угрожающим видом. Осторожно, чтобы не поранить ее, впервые за последние дни исполнившись надежды, он выбил кинжал из ее руки и, схватив в охапку, телепортировался вместе с ней в клетку, а потом перенесся за ее пределы, прежде чем она поняла, что происходит.

Она закричала, когда он запер дверь.

– Я убью тебя за это! В какие садистские игры ты со мной играешь? – Скользнула взглядом по его пульсирующей черным и красным татуировке, моргнула, словно очарованная, и немного остыла. – Красиво.

Возможно, она начинает вспоминать. Надежда усиливалась. Люсьен вцепился в прутья и уставился на нее.

– Сядь, Анья!

Она плюхнулась на мягкое место и негодующе глянула на него. Сработало. Она открыла рот, чтобы закричать, но он велел:

– Молчи, Анья.

Ее губы сжались. Негодование переплавилось в крайнюю ярость.

Если его постигнет неудача…

– Вспомни меня, Анья. Вспомни проведенное со мной время. Я приказываю тебе вспомнить.

Ее веки закрылись, и она ахнула. Черты лица исказились, будто от боли. Она упала на бок и свернулась калачиком, сжимая виски.

– Анья! – в тревоге вскричал Люсьен, распахивая дверь и склоняясь над ней.

Долгое время она извивалась, стонала и чертыхалась, держась за голову. Он обнимал ее, бормоча слова утешения, ненавидя самого себя. «Что я с ней сделал? Эта женщина пожертвовала всем ради меня!»

Наконец она замерла. Кожа ее покрылась тонкой пленкой пота, а под глазами полумесяцами залегли тени.

– Мне так жаль, милая. Я позволю тебе уйти, но не жди, что я забуду тебя. Мы связаны. Я буду ходить за тобой по пятам, делая все, что в моих силах, чтобы завоевать и очаровать тебя. Так что приготовься часто видеть меня. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы отпустить.

– Будто бы я когда-нибудь позволю тебе отпустить меня. Ты мой. Я тоже люблю тебя, Цветочек. – Ее черные ресницы взметнулись, а глаза внезапно засияли любовью. – Боги, я так рада, что ты жив!

На Люсьена разом нахлынуло счастье столь ошеломляющее, что он задрожал, с силой прижимая ее к своей груди.

– Анья, милая Анья.

– Я так сильно тебя люблю, – призналась она.

Он уткнулся лицом ей в шею, вдыхая клубничный аромат.

– Хвала богам, Анья. У меня внутри все умирало всякий раз, когда ты смотрела на меня, как на незнакомца.

Она покрыла поцелуями и легкими укусами его лицо, зарылась руками в волосы.

– Я думала, что потеряла тебя.

– Ты отказалась от всего ради меня.

– Это потому, что ты – самое важное в моей жизни.

Крепко обняв ее, Люсьен перенес их на кровать. Он что-нибудь придумает, чтобы восстановить ее силы. Возможно, поместив ее опять в клетку и приказав снова овладеть ими. Если нет…

– Я проведу остаток дней, расплачиваясь с тобой.

Усмехаясь, она обхватила его ногами за талию.

– Это всегда входило в мои планы. А теперь расскажи, что тут творилось, пока я была не в себе.

Он рассмеялся. Никогда за всю свою жизнь он не был так счастлив. Он рассказал ей то, что знал про их друзей.