– Нет. Что именно?

– Люди. Кажется, аплодируют.

Мэлори снова идет вперед. Олимпия направляет ее, они минуют еще один поворот.

Вонь становится невыносимой. Однако для Мэлори она является логичным дополнением к происходящему. Сколько она уже прожила в кромешном аду? Сколько лет? В мире есть лишь смерть, разлагающиеся трупы и вечный мрак под повязкой. Она не случайно сейчас в Индиан-Ривер. Именно сюда и именно сегодня ее привела сама судьба.

– Как много тел! – восклицает Олимпия. – Как много!..

Неужели неудавшиеся опыты настолько привычны, что они просто вывозят покойника на тележке за городские ворота и оставляют гнить на солнцепеке? А ведь они пожертвовали разумом и жизнью ради города!

– Кости, – говорит Олимпия.

Мэлори не удивлена. Свежие трупы им приходится вывозить подальше, а рядом с городом лежат старые. Весь город – быстро растущее кладбище.

А в центре города что-то происходит. Мэлори тоже слышит шум толпы.

Люди действительно аплодируют. Теперь нет сомнений.

– Все будет хорошо, – говорит она дочери и сама себе не верит.

Кто встретит их на границе? Что ждет их дальше?

Мэлори вспоминает, как пес Виктор загрыз сам себя в заброшенной забегаловке. Словно наяву слышит его завывания.

– Все будет хорошо, – снова говорит Мэлори.

– Кости… – повторяет Олимпия.

Мэлори никогда не слышала Олимпию настолько напуганной; ей совсем не хочется знать, что именно видит сейчас Олимпия. И в то же время она не задумываясь поменялась бы с Олимпией местами, чтобы избавить ее от тяжкого груза.

Толпа одобрительно гудит. Доносится голос оратора. Женщина говорит в мегафон.

Мэлори вспоминает имя из переписи – Афина Ханц.

Гомон и своеобразное звучание мегафона напоминают ярмарку округа Маркетт. Пожалуй, самое тревожное в происходящем то, что шум толпы напоминает праздник, несмотря на ужасы, которые описывает Олимпия.

– Впереди еще здания… О нет! Ой, мама… Мертвый ребенок!

«Почему? – думает Мэлори. – Что вы за люди? Как вы можете просто выкидывать умерших на улицу?»

Впрочем, она знает ответ.

Так поступают сумасшедшие. Безвозвратно утратившие разум. Опасные для окружающих.

Толпа вновь взрывается аплодисментами. Звук идет справа.

– Здесь вниз, – предупреждает Олимпия.

– Все будет хорошо, – повторяет Мэлори.

Несмотря на все старания, все приготовления и меры предосторожности, ей больше нечем утешить дочь.

Мэлори дрожит.

Однако не сдается. Когда они дойдут до скопления людей, когда окажутся в сердце Индиан-Ривер, ей понадобится вся ее смелость.

Они здесь ради Тома.

– Теперь наверх. Обратно на тротуар, – говорит Олимпия.

Они петляют неспроста, понимает Мэлори, – обходят трупы. Сколько их тут валяется? Кто-то, наверное, с ножницами в груди. В луже крови.

Гул толпы становится более оживленным. Женщина вещает в мегафон. Толпа ревет от нетерпения.

Чего же они так сильно ждут?

Мэлори пока не различает слов. Ей трудно уместить в голове последние события: трупы, аплодисменты, Гари, Индиан-Ривер, Том.

Этот город точно не для нее – он ее полная противоположность.

Люди смеются. Взрыв искреннего смеха. В ответ на шутку?.. Снова говорит женщина-оратор. Подогревает толпу. Интересно, а они в повязках?

Совсем с ума посходили!

– Стой! – говорит Олимпия.

Отводит Мэлори на обочину.

– Что случилось? – спокойно спрашивает Мэлори.

Ей удивительно: как можно говорить так спокойно, когда на самом деле очень волнуешься?

– Ну… в общем… – мнется Олимпия.

– Что там?

– На центральной площади парк. Там собралось много людей. Все в повязках.

– Ничего, Олимпия. Мы найдем твоего брата. Мы справимся.

– Да… Еще там сцена. Флаги. Лозунги. И…

У Мэлори нехорошее предчувствие.

– Том на сцене, мама, – заканчивает Олимпия. – Перед ним большое стекло.