Он кивнул. Благодарно сжал мою ладонь и сделал шаг в темный проход. Пригнул голову под острыми обломками кирпичей, а потом помог перебраться мне. Не меньше десяти шагов мы сделали в кромешной тьме – но Гриша держал меня за руку, и мне было почти не страшно. К тому же он прекрасно знал, куда идет: в детстве в мастерской деда он бывал множество раз.

– Здесь должен быть выключатель, – услышала я его голос – и тотчас вспыхнул свет.

…Если честно, я думала, мастерская окажется куда более заброшенной. Но что такое шесть лет по сравнению с вечностью? Лампочка в скромном абажуре под потолком горела вполне исправно, разве что мигала время от времени. Где-то копошились насекомые, и отсырели куски обоев. А в целом, здесь и пыли оказалось даже меньше, чем я ждала.

Главным в этой мастерской, без сомнений, был стол – огромный, выставленный буквой «П» и заваленный слесарными принадлежностями, тисками разных форм и размеров, увеличительными стеклами, емкостями с порошками и жидкостями – их было без счету… Наверное, любая из этих жидкостей ядовита для человека. А уж если налить ее достаточно и знать, какую именно использовать…

А в углу, на приставном столике, я увидела старый глиняный кофейник. Ручаюсь, там и напиток еще остался.

– Гриша…

Я тронула его за рукав, кивком головы указав на ящик, куда без разбору были сброшены ювелирные украшения разных цветов, размеров и материалов. Браслеты, броши, шкатулки, подсвечники из серебра и золота. Какие-то завершены почти полностью, какие-то не окончены и наполовину.

– Они настоящие? – с сомнением спросила я, взяв в руки один браслет.

Тонкий, искусный, с дивным гильошем по всей длине. Даже Гриша не смог вот так с первого взгляда определить – подделка ли это под украшения руки Карла фон Гирса. Но все-таки предположил:

– Думаю, подделка. Здесь много незавершенного, а дед давно уже в этой мастерской не работал. И все же подделка мастерская…

Все знали, что Карл фон Гирс, богатый и знаменитый ювелир, забросил эту мастерскую давным-давно: помещение на фабрике наверняка было обустроено куда лучше. И, тем не менее, кто-то этой комнатой пользовался уже после него. Кто-то мастерил украшения из материалов, крайне похожих на драгоценные – чтобы создать хотя бы видимость полной коллекции Карла фон Гирса. А саму коллекцию потихоньку распродавал.

Однако все тайное однажды становится явным, и история с кражами всплыла, когда фальшивую Тиару Маргариты преподнесли в подарок императорскому дому. Под подозрение, конечно, первым делом попала Вера, комнаты которой были смежными с семейным Хранилищем. Георг обвинил ее в кражах и в сговоре с его собственным братом.

А потом… кто-то убил Веру. За то, что она догадалась, кто все это устроил на самом деле – или была близка к догадке. Вслед за Верой умер от горя и стыда старый ювелир Карл фон Гирс, и, пока весь дом замер в скорбном трауре, убийца велел заложить кирпичами вход в старую мастерскую, полную улик, его обличающих. Избавился от ключа, которым отпиралась мастерская с улицы, и очень постарался скрыть от чужих глаз латунную табличку со стишком-подсказкой. Он и правда рассчитывал, что никто и никогда сюда больше не попадет…

И, пожалуй, Гриша прав: организовать все сокрытия улик мог только человек, который жил шесть лет назад в этом доме.

– Гриша… – снова позвала я.

В маленьком сыром помещении мой голос звучал странно и глухо. Гриша не ответил. Он листал толстую тетрадку с пожелтевшими от старости страницами.

– Это дневник моего деда, – без сил отозвался он. – Здесь рецепты смесей, схемы, зарисовки, формулы… Много всего.

– На последних страницах почерк отличается, – заметила я.

– Да, отличается. Это почерк Кики.

Его голос с каждым словом звучал все тише и слабее. У меня и самой сил не было на это смотреть.