Следствием разделения структурных концепций и теорий объектных отношений стало появление двух видов теории мотивации. В одном случае мотивация рассматривается в связи с поиском удовлетворения влечений, а роль объекта расценивается как вторичная по отношению к инстинктивному удовольствию. Во втором случае первичным считается желание повторять приятные переживания при взаимодействии с другими людьми в раннем возрасте. При этом врожденная склонность к привязанности (Bowlby, 1958, 1969) либо желание сохранить ощущение безопасности (Sandler, 1960b, 1985) по мотивационной значимости приравниваются к удовлетворению влечений.

К сожалению, два вида теорий, обособившись друг от друга, оказались поляризованными. В одних преуменьшается важность или даже отрицается существование иных мотивов, кроме удовлетворения влечений, тогда как в других делается акцент на объектных отношениях и функциях Эго и при этом недооцениваются потребности, обусловленные влечениями.

Гартманн занимался изучением процесса развития, а также того, как отношения с другими людьми ведут к формированию стабильных, независимо функционирующих психических структур. Он критиковал упрощенные представления о «плохой» или «хорошей» матери, в которых учитывается только один аспект процесса развития. Он отмечал, что порой последующее развитие Эго компенсирует «плохие» ранние объектные отношения, и наоборот, так называемые хорошие объектные отношения могут стать препятствием для развития, если ребенок не использует их для усиления своего Эго, а остается зависимым от объекта (1952, р. 163). Гартманн считал, что конечный результат развития зависит от устойчивости детской психики и опыта, приобретенного на поздних стадиях развития, и утверждал, что развитие Эго по-разному соотносится с развитием объектных отношений, например, с тем, в какой мере достигнута константность объекта. Он писал: «От объекта, который существует лишь до тех пор, пока он удовлетворяет потребности, до той формы удовлетворительных объектных отношений, которая включает в себя константность объекта, лежит долгий путь» (р. 63). Он считал важной разработанную Пиаже (1937) концепцию «объективации» объекта (достижения в возрасте восемнадцати – двадцати месяцев интегрированной когнитивной психической репрезентации [см. Fraiberg, 1969]), но полагал, что психоаналитическое понятие константности объекта содержит нечто большее.

Вслед за Гартманном другие авторы использовали различные понятия константности объекта, но отсутствие согласованности между ними приводит к значительной путанице. Одни теоретики делают акцент на привязанности ребенка к матери, которая сохраняется даже в угрожающих жизни патологических ситуациях, таких, как жестокое обращение с ребенком (Solnit, Neubauer, 1986), но эта привязанность не способствует независимому психологическому функционированию. Другие теоретики придают большее значение интрапсихической репрезентации матери. Эти различия становятся важными, когда мы пытаемся помочь детям, которыми пренебрегали или которые подвергались жестокому обращению, или понять взрослых, сохранивших тяжелые воспоминания о своем детстве, психическое функционирование которых тем не менее внешне остается нормальным. Для иллюстрации спектра различных значений, вкладываемых в сходные термины, рассмотрим формулировки Шпица, Анны Фрейд и Малер.

Шпиц и Коблинер (1965) рассматривают константность либидинозного объекта при обсуждении того, каким образом к восьми месяцам мать становится постоянно предпочитаемым объектом либидинозного влечения младенца. После того как мать становится либидинозным объектом, заменить ее другим воспитателем теперь уже очень сложно.