Можно подумать, что нам было неловко, но это отнюдь не так. В доме у Никоноровых я чувствовал себя практически, как в своем собственном. Однажды я даже пожил у них какое-то время, а с Ладой мы давно находились на том уровне общения, когда легко можно заниматься своими делами в присутствии друг друга, но сейчас чувствовалось: Ладу что-то тревожит. Может, то, что мы в доме один на один? Не помню, когда мы последний раз оставались вдвоем, без Валерки. Наверное, как раз во время моего тут проживания.

Лада поставила передо мной кружку, села напротив. Мы встретились взглядами, и в ее удивительных изумрудного цвета глазах я явственно прочитал грусть.

— У тебя точно все хорошо? — аккуратно уточнил я.

— Все относительно, — ответила она и нервно облизнула свои губки бантиком, — но я снова без работы. Валера еще не знает.

Ладку нельзя было назвать лентяйкой или кем-то в таком роде, но с работами ей невероятно не везло. Все время что-то шло не так, и ее вины как будто не было, но итог всегда получался один и тот же. На моей памяти это был, кажется, четвертый эпизод. Во время первых двух она не расстраивалась, если не сказать наоборот, на третий — очень крепко задумалась, и вот сейчас, похоже, была готова начать паниковать.

Я заколебался: можно ли уточнить подробности.

— Не будем об этом, — прервала мои мысли Лада, — ты же понимаешь, что все как обычно. Все плохие, а я — хорошая. Ну, ты понял.

Конечно, она говорила невсерьез. Не надо было быть тонким психологом, чтобы понять, насколько Лада расстроена. Зато теперь мне стало понятно, что тревожило ее с самого моего прихода. Вовсе не наш тет-а-тет.

— Есть какие-то планы на свободное время? — выкрутился я.

— Надеюсь взять побольше учеников, — помедлив, ответила она.

— Хорошая идея, — кивнул я, — у тебя же круто получается. Почему бы тебе не сосредоточиться на этом?

— Может, ты прав. Времени у меня теперь будет достаточно… Подумаю.

Ладка свободно владела тремя языками, один из которых был еще и редким. Время от времени она начинала репетиторствовать, и с моей точки зрения это как раз было ее на сто процентов, но моего мнения, конечно, никто не спрашивал. Вместо того, чтобы развиваться на ниве несения разумного и доброго, она с завидным упорством пыталась становиться вначале хостес в суши-баре, после этого еще кем-то, а затем администратором салона красоты. Выбор для человека ее склада более чем странный, но я опять-таки держал свое мнение при себе.

— Должно же и у меня где-то получиться, — смущенно пожала плечиками она.

— У тебя уже получается, — я сам не понял, как перешел на громкий шепот.

— Может, ты и прав.

— Хочешь я скажу Валере, если ты боишься?

— Ну, что ты… Но спасибо.

Лада посмотрела куда-то вдаль, очень знакомо для меня, уйдя в свои мысли. А я на мгновение захотел просто взять и позвать ее с собой. Чтобы спрятать, укрыть, любить и заботиться. Там, куда я направлялся, не будет соблазнов сесть за стойку очередного салона, а значит она сможет сколько угодно читать своих авторов девятнадцатого века в оригинале, а потом счастливым голосом рассказывать мне о чем-то, что она раньше даже не замечала…

Я чуть не мотнул головой, чтобы избавиться от слишком яркого видения. Лада неожиданно подскочила, метнулась к плите выключить огонь и накрыла будущий ужин крышкой.

После этого она подошла к окну и, слегка отодвинув занавеску, сказала:

— Валера приехал.

Я видел, как она напряглась. Валерку действительно сильно не обрадовало ее последнее увольнение, поэтому переживания Лады были вполне объяснимы.

Она обернулась на меня, нервно дернула уголком губ, и тут я не выдержал.

— Давай все-таки я ему скажу, — предложил я.

— Я… я была бы тебе признательна, — сдалась Лада.

— Договорились!