В нетрезвой душе подобно цветным стекляшкам калейдоскопа сменяли друг друга ненависть, ярость, надежда и страх. Страх увидеть то, что не смогу забыть, пережить.

Опустившись на колени, ножом отодвинул щепку. Все еще надеясь, что ничего не увижу, заглянул в расширившуюся щель. Зря, видимость была неплохой. Но, почему-то вначале я обратил внимание на кафельную стену без четырех отпавших плиток, скомканную ногами красную полосатую простелку.

"Ну, же! Смотри!" – дал себе приказ. — Смотри и запоминай!"

Спина и рыжие волосы Гнусавого. Его руки мнут прижатую спиной к кафелю девушку. Это же не Альта! Нет! Не обманывай себя – она! Ее волосы, ее ушки эльфа. Ее дыхание… нет, сопение…

Гнусавый целовал ее лицо, шею. Руки лихорадочно расстегивали блузку. Альта чуть сдвинулась, и теперь я отчетливо видел ее вполоборота. На щеках яркий румянец, взгляд с поволокой. Вот и она взасос целует рыжего в шею.

А он! Он! Расстегнув блузку, приподнял вверх розовый кружевной бюстгальтер. Никогда не думал, что у нее такая взрослая грудь… Маленькие темные соски…

Гнусавый по очереди их теребит, мнет губами…

Голова с вьющимися золотистыми волосами откинута назад. Глаза закрыты. Чуть прикушенная нижняя губка.

Закричать! Остановить весь этот кошмар. Да только голос куда-то исчез. Отвернуться, закрыть глаза тоже не в силах. В ушах звон, но кадры немого кино сменяют друг друга. Пусть лента порвется! Господи! Ну что тебе стоит! За что мне такие муки!…

Оказывается, у нее черные трусики. Гнусавый вслед за джинсами стягивает их с нее, прямо на крашеный грязно-желтой краской бетонный пол.

Альта неловко пытается освободить одну ногу. Не получается. Но Валерик настойчив. Свое возьмет. Наступил на них ногой…

Неужели здесь?!! Прямо в сральнике!!!

Повернул к себе спиной. Прогнулась, упершись руками в унитаз.

Как эти девичьи острые лопатки похожи на крылья! Легкие крылья ангела.

Розовеют услужливо растопыренные ягодицы… Раздвигает их руками…

— Рюха, ну что приклеился? Дай и я гляну! Слышь! Не будь жлобом!

Чтобы не упасть, я оперся о стену. Медленно сползаю на пол. Кажется, умираю…

— Ни фига себе! Во дают…

Полумрак сменила темнота…

Почему так пахнет дымом? Неужели пожар? Да хрен с ним! Этим долбаным миром! Пусть все… все сгорит!

* * *

— Пане! Пане! Живой! Грыцю! Он живой. Слава Богу!

Заботливые руки вытирают влажной тряпицей мое чело.

Выходит, распроклятый мир не сгорел! Открываю глаза. Вижу испуганные лица Грыцька и Данилы.

Воздух полон смрада и гари. Черный едкий дым поднимается к самым небесам, закрывает солнце. Не там ли Всевышний? Принял ли жертвоприношение?

Предчувствие "непоправимого" возвращает силы. А может, это лишь дарованная Хрониконом способность к быстрой регенерации?

Поднявшись на ноги, делаю неверный шаг, за ним другой…

Понурив голову бреду по городу мертвых. Тысячи, тысячи трупов. Не пощадили никого. Женщины, дети… стар и мал… под нож, как скот… даже собаки…

Кровь по каменным мостовым ручейками стекает в Сейм, мутит его прозрачные воды.

Единоверцы! Братья! Да что же это такое! Как они могли? Ведь не басурмане и не татары! Боже, и ты допустил?!!

Разрушены и сожжены церкви и дома… Оборваны жизни невинных людей. Неужели это страшная плата? Обильно политы кровью и ненавистью семена… Что из них взрастет?

Альтернативная реальность? Какой же она будет?

А ведь это все я! Козлобородый может быть доволен! А Жаклин? Малышка Жаклин тоже должна мной гордиться. Во, каких дел наворочал. Нет! Не зря мне показали Альту в сортире! По заслугам! Но почему не случился пространственно-временной коллапс? Где границы, пределы дозволенного?

Все, хватит! Вышел весь казак Андрий Найда! Не будет больше смертей!

Прости меня, арабский клинок! Прости и прощай!