Отдаю свое сокровище волку. Предателю, который предпочел стае человека, — и волна злости накрывает меня. Но вместе с ней испытываю облегчение.

Пусть волк наслаждается свалившимся на него подарком судьбы. В иных обстоятельствах ему никогда не светила бы такая, как Дэни.

Что же.

Обидит — и даже заступничество Вэл перестанет быть его щитом.

Но уже почти два года наблюдаю одну нескончаемую ласку и нежность, которыми волк укутал Дэни, точно в пуховое одеяло.

За исключением тех моментов, когда рядом появляется моя Вторая. И тогда для волка весь окружающий мир перестает иметь значение.

Ненависть сжирает изнутри. Она поглотила меня тогда и постепенно овладевает рассудком сейчас.

Чувствую пальцы Дэни в своей руке, смотрю прямо, щурясь на солнце.

Волк наклоняется и стряхивает с головы Вэл песок. Должно быть песок, ведь иначе он просто гладит мою Вторую по волосам.

Я часто представляю, как убиваю волка. Навязчивые мысли овладевают мной зачастую даже во время работы. И удивительным образом, лелея свою ненависть, я успокаиваюсь.

Придумываю замысловатые казни, одна изощреннее другой. Буквально воочию вижу его кровь, вытекающую из разодранного горла, распоротого живота и разбитой головы. Наблюдаю, как алый цвет пропитывает светлые волосы, как тускнеют синие глаза. Вижу перед мысленным взором, как запускаю руку в горячие внутренности и вытаскиваю наружу бледно-синие кольца кишок. Черпаю густую, пышущую жаром кровь ладонями и умываюсь ею как водой. Ощущаю вкус ее во рту, а потом привлекаю к себе Вэл и делюсь этим вкусом с ней. Провожу пальцами по ее щекам, рисуя на лице кровавые узоры. Разукрашиваю ее кровью мужчины, который стал для нее кем-то большим, чем другом, но меньшим, чем любимый.

Хочу смерти волка. Любой.

Готов перегрызть его горло или вскрыть грудь клинком — способы не имеют значения.

Зверь во мне щерится, отзываясь на мысли, которые всегда держу под контролем.

Открыто скалюсь, смотря, как волк протягивает руку, и Вэл, не стирая с лица широкой улыбки, вкладывает свою ладонь в его. Вижу момент, когда их пальцы соприкоснулись. Чувствую его остро, всем телом.

Волк отступает на шаг назад и тянет руку, помогая Вэл подняться.

Всего мгновение — а затем их ладони расцепляются. Но улыбка, широкая и искренняя, никуда не исчезает.

Волк — это второй человек, с которым Валлери всегда становится прежней.

А потому, и только потому, не запрещаю им общаться, не ставлю условий, почти не показываю свое недовольство.

И никогда не ревную. Мои чувства далеки от ревности. Ненависть куда сильнее ее.

Они видятся постоянно, встречаются в ратуше и вне ее, иногда, не стесняясь, перебрасываются парой язвительных словечек. Улыбаются, играя в друзей, но меня сложно обмануть.

Не верю им.

Вижу, как волк смотрит на Вэл. Вижу в его глазах необходимость в моей Второй. Мне не нужно подтверждение, оно сквозит в каждом движении и взгляде.

Прикосновения.

Украдкой, невзначай, поверхностные и случайному зрителю неприметные.

Но не мне.

День за днем с интересом, почти жадно наблюдаю, как они ведут свою игру.

— Очередная умная бумажка? — Вэл посмеивается, ударяя костяшкой пальца по пачке документов в руках волка. — А Брита видела твои рисуночки на полях? Она тебя ремнем накажет, уверяю.

Смеется и кладет ладонь на его плечо. Один жест — а грудь волка поднимается в тяжелом вздохе, на мгновение взгляд его теряется. Простое касание сквозь одежду, от которого Зверь его приоткрывает веки, пробуждаясь ото сна.

Часто задаюсь вопросом — надолго ли волка хватит? Когда он сделает шаг, переступая порог и вступая в чужую комнату?

Это даже забавно.

Напоминает муху, которая бьется в стекло. Раздражает своим жужжанием, что так и хочется прихлопнуть.

Впрочем, за эти три с лишним года Вэл не сделала ничего, что позволило бы мне сомневаться в ее верности.